Сломанный клинок

— Капитаном — у Жиля? — Гийом Каль засмеялся, покрутил головой и, потянувшись к блюду, откромсал себе еще кус мяса. — Мне, друг Робер, двадцати человек маловато…

Робер почувствовал себя задетым.

— Тогда к Марселю, — посоветовал он. — Генеральный капитан ополчения еще не назначен, я слышал.

— И это мне тоже ни к чему, — спокойно ответил Гийом, словно не понял насмешки. — Генеральный капитан парижского ополчения будет делать то, что ему велят господа эшевены. А я, когда придет время, буду делать то, что сам сочту нужным.

— И когда же это время придет?

— А вот пусть оба Карла хорошенько друг друга потеребят, зубы себе пообломают. Тогда и придет нам пора позаботиться о себе! — Гийом тряхнул гривой нечесаных волос, влажных от растаявшего снега, и пристукнул по столу кулаком, в котором был зажат нож. — Тогда-то мы им всем покажем!

— Кому «им» и кто это «мы»?

— Им — это значит всем тем, кто ходит в шелках да бархате, а мы — это мы и есть, простой люд королевства, вилланы!

— Опять вы за свое, — пожал плечами Робер. — Как будто и без того мало смуты… Хотите еще большую учинить?

— Чем больше, тем лучше. Пора и нам навести в королевстве порядок — чтобы дворяне не драли с мужика по три шкуры, не вытаптывали себе на потеху наших полей! Подумаешь, смута, нашел чего бояться.

— Понятно… Надеетесь поудить рыбку в мутной воде, наподобие Марселя или Карла Злого. Только ведь за теми сила, а у вас что?

— И у нас силы хватит, коли весь народ подымется!

— Весь не подымется. А если бы и поднялся, это был бы вооруженный сброд. Уж вам, как человеку военному, следовало бы понимать это. Умеют наши вилланы воевать всерьез?

— Их можно и обучить, дело не такое хитрое.

— Не хитрое, говоришь? Я тоже когда-то так считал. Думал, все дело в том, чтобы иметь в руках что-нибудь острое — хоть вилы, хоть косу на древке. А вот когда Симон со мной поработал, только тут до меня дошло, что солдатом не рождаешься — им стать надо. А пока не стал, так, сколько бы вас ни собралось с вилами да косами, всех в первой же схватке изрубят как капусту…

— Однако мне тут уже порассказали, как ты из горожан солдат делаешь. А они ведь тоже не умели управляться с оружием, верно? Капитаном можно быть не только в Париже…

— Вот, значит, для чего вы меня искали, — усмехнулся Робер. — Что же мне, явиться к вам в Мелло и засесть там капитаном?

— Ты не ухмыляйся! В Мелло тебе делать нечего. А сколько жаков по лесам таится, ты знаешь? И идут туда самые отчаянные, хилый да трусливый не пойдет… — Гийом Каль помолчал, выжидающе глядя на Робера, потом вздохнул. — Я там кое-что начал, но… одному трудно. Чем больше нас будет, тем лучше. Ты бы на это дело как раз и сгодился!

Робер помолчал, отломил корочку хлеба, отпил вина.

— Может, и сгодился бы… коли поверил.

— А сейчас не веришь? Я что же, выходит, враки тут тебе развожу?

— Не об том речь. Знаю, врать ты бы не стал! Я, друг Гийом, другое хочу сказать… Я не тому не верю, что жаки готовы поднять смуту. Наверняка так оно и есть, коли разбредаются по лесам. Я не верю, что простому люду после этой смуты легче жить станет.

— Да как же не легче, коли они самых зловредных баронов изничтожат!

— И что же, сами объявят себя баронами? Или станут жить при новых? Феод-то по наследству передается — это вроде бы любой мужик знает. А ну, как наследники изничтоженных захотят поквитаться да еще пуще начнут свирепствовать?

— Тогда и тех туда же, — спокойно ответил Каль. — Пожалуй, так оно надежнее выйдет. И замки ихние снести все до основания!

«Странно, — подумал Робер, — там, в Моранвиле, Гийом казался разумным человеком, а тут несет бог весть что. Сдурел, что ли?»

— Больно уж просто у тебя все получается: баронов изничтожить всех до единого, замки порушить — и сразу будет рай на земле… Хоть бы то сообразил, что когда баронов не станет, то замки ихние нам же самим и придется возводить заново — только уже для годонов…

— И на тех управу найдем, — хмуро возразил Каль.

— Да уж нашли — под Пуатье! Так нашли, что король по сей день у них в плену сидит.

— На короля мне плевать…

— А вот мне — нет. Не знаю, за что его Добрым прозвали, я здесь другое слыхал: будто он придурковатый. Может, из добрых дураков, такие бывают. Однако какой ни есть, а все ж таки он король и должен быть на своем месте. А то глянь, что тут сейчас творится: парижане одни за дофина, другие за Наваррца, третьи уже чуть ли не Марселя готовы посадить на трон…

— А ты что, против него?

— Да я не против! Какое же «против», если я обучаю отряд господина Жиля, а уж он-то у Марселя в первых дружках. Но когда он меня нанимая, я так понял, что ополчение для того собирают, чтобы Париж не оставался беззащитным. Понятное дело — столица королевства, а тут приходи кто хочешь, бери голыми руками! А если бы он сказал, что задумано у них корону на Марселя надеть, я бы ему служить не пошел. Не по душе мне такие дела.

— А почем знать, может, Марсель не хуже других оказался бы королем, — усмехнулся Каль, и не понять было, то ли он всерьез говорит, то ли подначивает собеседника. — Про него-то уж не скажешь, что он придурковатый.