Сломанный мальчик

Это невыразимое, мало с чем сравнимое блаженство — холодной зимой погрузиться на улице в горячую воду. Если вам интересно, нос тоже не мерзнет, его согревает пар, идущий от воды.

Рекламный проспект обещал температуру воды в бассейне в тридцать шесть градусов. На деле градусов этих оказалось всего двадцать девять, если верить огромному электронному термометру, установленному на вершине специального столба. Но для зимы это была очень и очень комфортная, теплая водичка.

Купель достаточно большая — в дальних частях ее что-то на разные лады бурлило, плескало, лилось и брызгало. Люди с совершенно счастливыми выражениями на лицах возлежали и восседали на мраморных (ну или какие они там?) ступенях.

Я, пристроившись спиной к каким-то пузырькам, поднимающимся со дна бассейна, чувствовала себя не меньше чем опальным русским белогвардейцем, скрывающемся от революции на минеральных водах. Антураж, знаете-ли, к тому располагал. Не хватало поблизости только какого-нибудь денщика Ваньки, чтобы кликнуть его и приказать подать моему сиятельству чаю с баранками.

Довольно быстро мне наскучило вот так просто возлежать. Я было поднялась из горячей купели и попробовала сунуться в бассейн, похожий на спортивный — длинный прямоугольник с плавательными дорожками. Но в этом бассейне вода была куда холоднее, чем в купели. Какие-то редкие сумасшедшие, правда, плескались и там тоже, но основная масса граждан предпочитала игнорировать такой спорт в феврале.

Поежившись, я вернулась отогреваться в горячую воду где, вновь изобразив тюленя на ступеньках, блаженно погрузилась в свои мысли.

Яркое солнце, пар от воды, крики венгерских граждан, похожие на крики чаек — все это невероятно умиротворяет. Одно только портило пейзаж — строительные леса на части корпуса купален, того самого, откуда я вышла, да звуки какого-то инструмента, не подумайте что скрипки, конечно. Что-то строительное отчаянно жужжало и долбило. С одной стороны, купальни могли бы и закрыться для ремонтных работ, а с другой — ну как их закроешь, если тут все так хорошо с посещаемостью? Я так понимаю, со всего мира туристы сюда специально едут.

— Нет, ты мне все-таки скажи как на духу: война с Украиной будет или нет? — от неожиданности я чуть не ушла под воду с головой.

Это баба Света, увидев знакомую тушку, подплыла ко мне с подветренной стороны.

— Ой, и напугали вы меня!

— А чего пугаешься? Я же тебе говорила: каждый день купаюсь по пенсионному абонементу. Очень уж эта минеральная водичка для моих косточек полезная. Так что, ждать нам войны-то или как?

Я чуть не послала нудную бабку по матушке, готовиться к осадному положению, за противогазами и гречкой. Ненавижу паникеров. Ну вот сидишь ты в центре Европы, на полном обеспечении, так какое тебе дело, что там за тысячи километров от тебя происходит? Но вслух я ответила разумеется иначе.

— Нет, не переживайте Светлана Петровна! Обязательно политики между собой договорятся. Не будет никакой войны.

Баба Света мгновенно успокоилась, будто услышала ответ не от меня, а от полководца, чье слово в битве решающее, и вежливо попрощавшись уплыла к другому бортику.

Я же подумала, что пора уже и честь знать — сколько можно отписать? И вылезла на студеный воздух.

Пулей забежав в павильон, я фигуркой Жду-на расплылась на деревянной лавочке у окна. Вода всегда действует на меня умиротворяюще, лучше любого снотворного — прежде чем пойти одеваться, я должна очнуться и прийти в себя.

Тем временем у себя в голове я решала крайне неприятный вопрос. Достаточно скоро мне предстояло пережить волнительное событие — покупку квартиры. Увы, ни разу грузовик с мешками денег не переворачивался на моей улице. Не лился с неба денежный дождь и прочие всевозможные «не». Каждая копейка добывается мною с огромным трудом. И вот теперь я должна отдать свои кровные или за страшную халупу умеренных размеров на Гадючьих выселках, или за те же деньги приобрести бобриную хатку поцентральнее, но размером примерно мне как раз в талии. И денег было ужасно жаль тратить не на квартиру мечты, и покупку жилья уже оттягивать было дальше некуда. В целом, расслабленное в горячей воде состояние и хорошее настроение я себе экономическими подсчетами здорово испортила. Не надо было об этом думать.

Вздохнув, я прислонилась мокрой головой к прохладной колонне.

Со стороны входа показалось знакомое семейство: моя убийца Анна несла на руках маленького Мишеньку, глава семьи шел сзади и беседовал по телефону.

Мать усадила сына на лавочку и сняла с него шарфик. Владимир перешел на повышенные тона, и развернувшись, пошел обратно, на улицу, видимо чтобы не мешать отдыхающим громкими разговорами. Анна вдруг схватилась за живот и поморщилась. Ребенок, оказавшийся на лавочке без поддержки, немедленно начал заваливаться на бок. Он, бедолага, видимо совсем не может сидеть без опоры. Мать его продолжала круговыми движениями наглаживать живот, невербально сигнализируя о внезапно возникшей у нее неудобной проблеме.