Сломанный мальчик

Благодаря масштабной реконструкции, проведенной в начале двухтысячных, купальни, заметно обветшавшие в социалистические времена, вновь обрели свой первоначальный имперский облик.

Кроме внешнего лоска и красоты купальни (а это целых тринадцать драгоценных сосудов-бассейнов) без устали лечат и расслабляют своих гостей, не закрываясь ни на единый выходной день в году.

За изучением путеводителя я быстро доехала до места назначения. Ну что сказать? Ничего так. Высоченное пафосное здание, похожее скорее на Парламент или какой-нибудь Верховный суд, нежно обнимало гору.

Внутри было также торжественно, как и снаружи. Мне, знаете ли, скорее хотелось не снять трусы, дабы облачиться в купальник, а напротив, накинуть что-то очень строгое, вроде блузона с огромной брошью у ворота — антуражу помещения это как-то более приличествовало.

Тринадцать водных купелей! Ну надо же!

Попробовав сунуться с непокрытой головой в бассейн, больше похожий на спортивный, я была немедленно застигнута благообразным старичком, у которого, в отличие от меня, резиновая шапочка на лысине имелась. Старичок указывал мне на табличку, которая строго запрещала плавать в этих водах, не прибрав волосы. Обиженная на дурацкие правила, я вылезла из спортивного прохладного бассейна и с удовольствием опустилась в горячую термальную чашу.

Как бы мне ни хотелось просто отдохнуть душой и телом, паря в невероятно приятной водичке, я стала перебирать в голове цепь случившихся событий.

Что, интересно, с мальчиком? Куда этот Виктор его дел, зачем он ему понадобился? Или он хотел получить за него выкуп, а потом вдруг что-то пошло не так?

Ой! А чего это я полиции-то до сих пор не сказала, что видела его и Анну на корабле? Вдруг это очень важно? То, что мать ребенка целовалась на палубе с похитителем? Чем черт не шутит?

Вот действительно, черт! Все планы насмарку. Придется вылезать из купели и топать в полицию. Или если я еще на часик задержусь, правосудие никак не пострадает, а? Могу я, хоть иногда, в конце-то концов, подумать не о правосудии, а о своей спине, к примеру? Сейчас, в воде, спина была в восторге от происходящего. Я даже выгнулась дугой, насколько смогла, и покрутила бедрами из стороны в сторону. Позвоночник приятно захрустел, расслабляясь. Решив полежать на воде, я изобразила на поверхности пятиконечную звезду. Надо сказать, удерживать равновесие у меня получалось не очень хорошо. Я поболтала в воде ногами. Вдруг за ногу меня кто-то укусил. От неожиданности я заорала — ну а как же? А вдруг в купальне Геллерт в качестве милого домашнего животного живет симпатичная пиранья? Я резко развернулась в сторону нападавшего. Ну как развернулась? Моя ступня какого-то фига делала в руках того самого дедка, что прогнал меня из холодной воды. Я резко лягнула его ногой, и вызволила наконец конечность из опасного плена.

— Вы что, спятили? — я кипела от возмущения.

Абсурдность происходящего зашкаливала. Посреди Европы, в культурной столице, не дикарь из отсталого племени, а мужчина, выглядящий вполне цивильно, укусил меня за ногу. Много странного случилось со мной в этом городе, но такое, пожалуй, впервые.

А впрочем, нет! Лет десять назад в московском метро некто наклонился и поцеловал меня в… из песни слов не выбросишь — в попу. Извините. Мотивировав свой поступок ее, еще раз простите, попы, особенной гармоничностью. Не знаю, не знаю. Не то, чтобы я категорично была с ним не согласна — скорее не планировала это обсуждать вот так поспешно, на бегу.

И вот опять чужое психическое нездоровье преследует меня. Я продолжила выяснять, что же все-таки такое случилось, что зубы дедули вонзились в мою бедную плоть.

Дедок что-то верещал не по-нашему. Я попробовала призвать к помощи мой «идеальный» английский.

— Вот а ю дуин?

Но дед явно не был полиглотом. Его венгерский словенский понос никак не заканчивался.

Дед орал, я пыталась его перекричать. Нашей милой беседой начали интересоваться люди, подплывая поближе.

Какой-то белый как моль мужчина поинтересовался у меня… зачем я ударила старичка по зубам!

— Кого? Кого я ударила по зубам?

— Да вот его! — мужчина показал рукой на продолжавшего бушевать старикашку.

Тучи маразма над небом конфликта начали слегка проясняться: дедулька укусил меня за ногу не из хулиганских побуждений, а только потому, что подплыл слишком близко. Бултыхаясь в воде, я угодила ступней прямо ему в рот. Понятное дело, челюсти его машинально сомкнулись, как привыкли делать это всегда, когда между ними оказывалась, например, куриная ножка.

Когда до деда дошло, что во рту его явно то, что не следует есть, и что на него было совершено нападение, он пытался сначала задержать, а потом покарать преступника, то есть меня.

— Экскыоз ми! Ай эм сорри! — я всеми силами пыталась погасить разгорающийся международный конфликт.

Но дед не унимался. Он тыкал пальцем на меня, куда-то глубоко в воду, видимо указывая на мою агрессивную конечность, и наконец прозвучало слово «полис».

С одной стороны, мне как раз туда и надо, а с другой совсем не хочется, чтобы меня туда доставили против моей воли.