Сломленная (ЛП)

Ладно, может, это был мой защитный механизм, я всегда искала кого-то, чтобы выставить плохим парнем. Но давайте смотреть правде в глаза: в жизни не всегда можно найти что-то красивое в куче дерьма. Я трахаюсь за деньги; я помогаю парням кончить, потому что их женам или подругам не хватает смелости, чтобы сделать хоть половину того развратного дерьма, о котором фантазируют их мужчины. Так что их парни, или мужья, находят меня на углу Гири и Тейлор и платят приличное количество мертвых президентов, чтобы я воплотила в жизнь их самые причудливые фантазии. Нет ничего благородного в том, что я делала, и это уж точно никак не изменило бы мою жизнь. Я шлюха.

— Успокойся, Ро, не все хотят поиметь тебя. Все, что я предположила, лишь то, что, возможно, один из этих мозгоправов сможет тебе помочь. Вот и все. Я не пытаюсь убедить тебя поверить в их дерьмо, — фыркнула она.

— Все хотят поиметь тебя, Сибил. Ты долбаная наркоманка, которая была отвергнута своей семьей… Кому ты об этом говоришь? Не нужно переживать о моих проблемах, когда ты даже не знаешь, как справиться со своими собственными.

Сибил всхлипнула, прежде чем опять отвернулась лицом к стене и зарылась под одеяло, подальше от меня.

Блин, я облажалась.

Почему я всегда это делаю? Не имело никакого значения, кто это был или что они говорили, не важно, я всегда отталкивала их, находя очередной способ. Если бы она ненавидела мозгоправов, я бы нашла слова, чтобы доказать их полезность. Я всегда была «Адвокатом дьявола», даже когда была не согласна с ублюдком. Думаю, что это была просто моя природа: отталкивать от себя людей. Вся моя жизнь построена на разочарованиях, которые были брошены на меня с первого же дня моего рождения. Судьба, которая запечатлелась в моей ДНК в тот момент, когда мой папочка-кретин кончил спермой в мою нарциссическую мать. Перемахнув через барьер ее яйцеклетки, сперма этого мудака получила шанс, и девять месяцев спустя — вуаля — я вдохнула застойный воздух жизни, рожденная от выигрышной комбинации алкоголя и недобросовестных родителей. Это было то, чего я никак не могла изменить, и единственное, что я узнала — нужно просто смириться. Не будет никаких других ночей, кроме чертовых, в которых тарелки разбивались о стены, голоса изрыгали ненависть, шлепки пощечин ударялись о кожу, и, в конце концов, кулаки ломали кости.

Я завязала эмоции в тугой узел и забросила подальше, в ту часть меня, где хранила всех, «кто нес дерьмо», всю мою жизнь. В конце концов, защитный механизм, который спас мой рассудок, когда маленькая девочка стала с изъяном, именно он удержал меня в изоляции, как женщину. Я знала, что должна извиниться. Должна была сказать что-то бессмысленное, чтобы успокоить Сибил, но, к сожалению, эту цену я не была готова заплатить. Я не могла просить прощения за чужие грехи, независимо от того, насколько они пытались убедить меня в обратном. В этот раз сожаление цеплялось за заднюю часть моего горла и забивало способность найти способ выразить раскаяние.

— Спокойной ночи, — выдала я, прежде чем побрела в мини-кухню, которая занимала четверть нашей квартирки. Мне потребовалось приложить достаточно усилий, чтобы наполнить чайник водой и поставить его на плиту. Когда, казалось, уже ничего не в силах помочь, чай был спасением.

Сибил никак не отреагировала. Я ее разозлила, и мне придется жить с последствиями ее молчания до завтрашнего вечера, пока мы вместе не отправимся работать на нашу панель на Гири и Тейлор.

Замкнутый круг поднимал свою голову во всех отношениях, что у меня были. У меня никогда не было любовников, и я всегда держала друзей на расстоянии вытянутой руки. Несмотря на это, Сибил была одной из моих подруг, единственной из двух людей, которых я считала чем-то вроде семьи, но не могла попросить прощения, это было чем-то, чего я просто не могла сделать.

Вода в чайнике уже начала закипать, я сняла его с плиты, не давая ему возможности издать характерный свист. Будучи опечаленной произошедшим, я опустила пакетик чая «Слипи Тайм» в обжигающе горячую воду, и, наконец, почувствовала, как что-то щелкнуло во мне, нервы достигли своей кульминации, и необходимость идти спать стала господствовать над необходимостью оживлять в памяти «тот день» вновь и вновь. Мои веки стали слишком тяжелыми, разум прекратил свой бесконечный шквал из мучительной фигни.

— Я сожалею, Сибил, — прошептала я себе под нос…

Наконец, я была в состоянии заснуть, даже не попробовав чай на вкус.

ГЛАВА 5

Ладно, я ошибалась насчет того, что Сибил простит меня за то, что я вела себя как стерва. Я должна была знать, что когда она сняла угол Бэмби на последние пару ночей у «Джонса и О'Фарелла», она была не готова простить меня, как я изначально думала. Твою мать, я не хотела еще и эти забивать голову. Я просто хотела, чтобы мы были друзьями без всей этой хрени, драм, обид и чувства вины. Наверно, я хотела слишком много.