Сломленная (ЛП)

Я позволила ему пару раз шлепнуть меня по заднице и даже завязать мне глаза, не проблема, но я не позволила ему связать меня. Личное правило… мои руки всегда должны быть свободны. Придави меня к стене или столу в приемной, черт, я даже позволила бы ему связать лодыжки, но когда дело касалось моих рук, это сразу означало отказ, разрыв любой сделки.

Будто по сигналу, когда истекало время, рутина одолевала доктора Дэнни, начиналась она с преодоления самого себя в попытке найти оправдание своей вины. Бормоча о том, насколько лучше и более чувственным станет его секс с женой, когда он принесет в дом технику флоггинга, которой он научился, пока трахал меня сзади. Всегда говоря о том, что неплохо было бы внести некоторые изменения и попробовать что-то новое с Мисс Кармайкл. Он называл наши встречи потворством своим желаниям; я звала это деловым соглашением, но, честно говоря, мне было все равно, как мы называли это, пока мы оба получали выгоду от наших вложений.

— Добрый вечер, мадам, — игриво произнес он, растягивая слова и подходя ко мне. Его удлиненные гласные, которые он протяжно произносил между быстрыми согласными, заставили меня остановиться и послали волну дрожи по моему позвоночнику. Его тон заставил меня задуматься о сильном, высоком и великолепном мужчине, которого я видела всего несколько ночей назад в темном грязном переулке.

ГЛАВА 6

Шейн, мужчина из прачечной, которого я едва знала, засел в моих мыслях сильнее, чем я хотела это признать. То, как он посмотрел на меня той ночью, было по-другому: загадочно, особенно, так, словно он знал, кем я была, и все равно смотрел и видел ту, кем я была не снаружи, а внутри. Он видел во мне больше, чем кусок задницы, которую он может поиметь, оплатив пару счетов. То, как он разговаривал с Кристал той ночью, и его слова, казалось, предлагали освободить ее от той женщины, которой она могла стать, пока продает свое тело. Его теплая манера говорить была мне чужда настолько же, насколько чуждым был секс как выражение любви к кому-то.

Не знаю, почему я решила, что искать его было хорошей идеей. Я направлялась в ту прачечную, неся свою грязную одежду в руках, и в глубине души надеялась, ухватившись за эту глупую идею, что он тоже там будет.

Я заехала на парковку, расположенную в полутора кварталах от той самой прачечной. Как правило, было несколько свободных парковочных мест, но сегодня парковка почему-то была переполнена. Люди сыпались из своих машин, чтобы потолкаться в изысканных магазинах и модных ресторанах. Они приезжали сюда, потому что им обещали счастливые часы специальных увлажняющих процедур с экзотическими маслами. Верхняя часть квартала Ван Несс всегда пульсировала энергетикой странных мудаков. Именно это таилось на следующей улице, и глухие переулки позади фасада портили вены общества имущих с неимущими. Счет был бесконечен, чистые и незапятнаные души, которые нашли волшебный дверной проем, ведущий в грязный мир проституции.

Для большинства людей переполненная парковка была неудобством, слишком много людей, которые пытались вписаться в тесное пространство и без того переполненного городского квартала. Единственное, что я видела, — упущенная возможность. Возможно, проблема была со столпотворением людей в паре кварталов от места, где я работала. Все, что я видела — это лишь знаки доллара, разгуливающие через воображаемые возможности, что таяли на глазах. Новые свидания, Джонсы (прим. пер. двадцатидолларовые купюры), клиенты, премудрости, которые означали новую деятельность, новые деньги и, в конечном итоге, больший спрос.

Я оставила машину в не самом лучшем месте — на третьем этаже парковки. Схватила сумочку, убедилась, что у меня была горсть четвертаков, и закинула пакет с грязным бельем за плечи. К тому времени, как я спустилась вниз и проделала путь в полтора квартала, почувствовала, что мои руки были готовы отвалиться.

Я толкнула стеклянную дверь задницей, пока пыталась сгрузить здоровенный мешок с плеч в тележку с бельем. Я думала, что это должно было быть хорошей идеей, но когда забросила сумку в тележку и споткнулась, то упала прямо в нее. Это был не самый блестящий момент моей жизни.

Тележка с бельем плыла вместе со мной и всем моим грязным бельем прямо на работающие стиральные машины. Я просто закрыла глаза и надеялась, что не переломаю кости, когда тележка врежется в громадную стиральную машину в другом конце зала. Когда я резко затормозила, то увидела, что именно стало преградой между мной и болью, которая должна была последовать далее.

— Эй, вы в порядке? — спросил Шейн. Его голос обволакивал, а от легкой хрипотцы в стиле Гарри Конника Младшего[1] по моей спине пробежала дрожь.

Вся кровь, что была в теле, прильнула к щекам, прежде чем схлынуть и остаться пятнами на шее. Какого черта я собираюсь сказать? Святое дерьмо, это же Шейн, мужчина, который воплощал спасение в моей голове, с тех пор как я увидела его в переулке.

— Ах, да. Я и творящая беспредел тележка из прачечной — ничего нового, все как обычно.