Сломленные ангелы

– Думаю, наш капитан только этого и ждал, – сказала она задумчиво. – Он наворачивал круги вокруг этих пушек с самого нашего прибытия. Смотри, как улыбается.

Я побрел к рампе, борясь с то и дело подступающей тошнотой. Заметив меня, Сутьяди присел на корточки у края. Никаких следов улыбки на его лице не наблюдалось.

– Похоже, наше время истекло.

– Еще нет. Хэнд говорит, что нанобам потребуется несколько дней, чтобы приспособиться к ульравиб-ударам. Я бы сказал, время истекло где-то наполовину.

– В таком случае остается надеяться, что твоя подружка-археолог продвинулась на столько же. У тебя не было возможности пообщаться с ней в последнее время?

– Да разве ж хоть у кого-нибудь была такая возможность?

Он состроил гримасу. После того как все узнали об ОАН, Вардани не проявляла особенной разговорчивости. Она приходила поесть, исключительно чтобы восполнить дефицит калорий, после чего удалялась. От попыток завязать беседу она отстреливалась односложными ответами.

– Было бы неплохо получить сводку по текущему состоянию дел, – сказал Сутьяди.

– Попробуем.

Я зашагал по берегу, на ходу обменявшись с Крукшенк особым лаймонским рукопожатием, которому она меня научила. Действие было рефлекторным, но оно вызвало легкую улыбку на моем лице, и даже тошнота слегка отступила. Этому я научился в Корпусе. Рефлексы могут действовать на самых неожиданных и глубоких уровнях.

– Есть минутка поговорить? – спросила Амели Вонгсават, когда я проходил мимо ее наблюдательного пункта.

– Угу, я сейчас вернусь. Нужно проверить, как там наша трудоголичка.

Фраза не произвела особенного комического эффекта.

Сидя на раскладном стуле в углу пещеры, Вардани хмуро разглядывала портал. На экранах-филигранниках, растянутых над ее головой, мерцали последовательности символов. Плетенка инфокатушки сбоку была очищена, минимизированные инфогранулы потерянно кружили в верхнем левом углу. Необычная манера – большинство людей, когда заканчивают работу, прижимают инфогранулы к проекционной поверхности, – а тут казалось, что Таня просто смахнула с рабочего стола все стоящие на нем предметы. Наблюдая за ней, я не раз видел, как она так делала, как направленный вверх взмах руки придавал гневу и раздражению некоторую элегантность. Мне нравилось на это смотреть.

– Хорошо бы ты не задавал очевидных вопросов, – сказала Вардани.

– Нанобы начали действовать.

Она кивнула:

– Да. Я почувствовала. Сколько это нам оставляет, три-четыре дня?

– Хэнд сказал, самое большее – четыре. Так что ровным счетом никакого давления.

Это вызвало слабую улыбку. По всей видимости, я потихоньку разогревался.

– Есть какой-нибудь прогресс?

– Это как раз и есть очевидный вопрос, Ковач.

– Извини, – я отыскал ящик и сел. – Сутьяди, однако, начинает дергаться. Ему нужны параметры.

– Ну в таком случае я срочно заканчиваю плевать в потолок и просто беру и открываю эту штуку.

Я сам растянул губы в улыбке:

– Ага, было бы неплохо.

Повисла пауза. Портал приковал к себе мое внимание.

– Все же правильно, – пробормотала Вардани. – Длины волн верные, звук и визуальное изображение тоже. Математическая часть в порядке – ну то есть, насколько я понимаю математическую часть, она в порядке. Я отталкивалась от того, что должно произойти, экстраполировала. Насколько помню, именно так мы и делали в прошлый раз. Должно все, мать его, работать. Что-то я упускаю. Что-то забыла. Что-то, возможно, – ее лицо дернулось, – из меня вышибли.

В голосе послышался истерический надлом, и она замолчала, остановившись на грани, отделявшей ее от воспоминаний, которые она не могла себе позволить. Я поспешил на помощь.

– Если кто-то побывал здесь до нас, мог он каким-то образом изменить установки?

Она помолчала еще с минуту. Я ждал. Наконец она подняла голову.

– Спасибо, – она прочистила горло. – Кхм. За доверие. Но это, знаешь, очень вряд ли. «Очень» – это в смысле миллион к одному. Нет, я практически уверена: я что-то упускаю.

– Но это возможно?

– Это возможно, Ковач. Все на свете возможно. Но с реалистической точки зрения – нет. Ни один человек не мог бы этого сделать.

– Смогли же люди его открыть, – заметил я.

– Ну да. Ковач, даже собака может открыть дверь, встав на задние лапы. Но когда ты последний раз видел собаку, которая сняла бы дверь, поменяла петли и повесила дверь обратно?

– Ясно.

– Иерархия сложности. Все, чему мы научились в плане обращения с марсианскими технологиями, – читать астронавигационные карты, пользоваться штормовыми укрытиями, кататься на той подземке, что обнаружили на Земле Нкрумы, – все это вещи, которые рядовой взрослый марсианин мог делать с закрытыми глазами. Базовые технологии. Как водить машину или пользоваться бытовой техникой. А сейчас, – она ткнула в сторону изогнутого шпиля, высящегося за рядами ее аппаратуры, – мы имеем дело с высшим достижением их научной мысли. Ничего подобного мы не находили за все пятьсот лет ковыряния в земле более чем тридцати планет.

– Может, мы просто не там ищем. «Хватаемся за блестящую пластиковую оболочку, топча ногами сложную электронику, которую она некогда покрывала».