Сломленный рыцарь

Но сорваться на нее было бы хреново. Не могло быть и речи, чтобы поговорить об этом с папой. Нам обоим надо остыть. Он трахал мою маму. С игрушками. Не круто.

Она взяла мое лицо в руки и подняла голову. Наши взгляды встретились.

– Найт Джеймсон Коул, ты возвел высокие и толстые стены, но я вижу через них. Расскажи, что беспокоит тебя. Это не может быть мое здоровье, так как я здесь и чувствую себя лучше. Это о сероглазой девушке, которая недавно улетела на другой конец страны?

Она взялась за воротник рубашки и притянула меня к себе, положив голову на колени, проведя нежными, бледными пальцами по моим волосам. По телу побежали мурашки. Она делала так каждый раз в детстве, когда я устраивал истерики. Это успокаивало меня.

– Поговори с мамочкой, милый, – прошептала она.

Мои слова полились словно кислота, как цунами из признаний. Я рассказал ей все: о том, что случилось в приюте для собак. О поцелуе с Поппи перед Луной. О Луне, целующей Дарью передо мной. О ночи, когда я пробрался к Луне в комнату (опустив сексуальную часть – просто потому что мой ужин испорчен, не значит, что маме теперь не следует есть десятилетие) и о том, как я пытался забыть ее. Как я пригласил Поппи в домик на дереве, чтобы сравнять счет с Луной.

– Может, она видела тебя. – Мама поджала губы.

Я хмурился в стену перед собой, выкрашенную в черный цвет, с логотипом рейдеров.

– Навряд ли.

– Почему это? – настояла мама.

– Потому что Луна взбесилась бы.

Она практически убила меня взглядом, когда я целовал Арабеллу, а она была так же важна в моей жизни, как использованный презерватив.

– Думаешь? Разве это похоже на Луну? Беситься на тебя? Особенно когда она видит, что теоретически ты не делаешь ничего неправильного, просто проводишь время со своей девушкой?

Внутри моей девушки. Ну или как это выглядело со стороны, по крайней мере.

Есть смысл в маминых словах. Возможно, Луна видела. Может, она и была нарушителем обещания, но я сказал, что не успокоюсь, пока не сравняю счет, но сейчас, когда она думает, что так и случилось, это не очень хорошо.

Нет. Это, черт, совсем не хорошо.

– Ты любишь ее? – серьезно спросила мама.

– Нет, – выпалил я.

Да.

Почему это так сложно? Потому что это так жалко? Потому что она безответна? Потому что я не уверен, кто есть Луна сейчас? Разговаривает, трахается и живет без меня, летает через всю страну, пока я теряю маму от кистозного фиброза.

– Ну ладно тогда. – Роза вскинула руки с холодной улыбкой. – Тогда никакого вреда не было нанесено. Нам не надо больше об этом разговаривать, да?

Она практически встала. Я поднялся с ее бедер и сел.

– Подожди.

– Ммм? – Ее губы растянулись в победной улыбке.

– Я люблю. Люблю ее. – Я замолчал. – Я люблю ее, но не уверен, что знаю ее теперь.

– Ты любишь ее, но, может, вы и выросли вместе, но вы еще и выросли друг из друга?

Я покачал головой. Нет. Не так.

– Я не могу перерасти Луну. Это как будто перерасти свое сердце. Невозможно. Оно растет вместе с тобой. Что мне делать? – Я провел рукой по небритому подбородку. – Что мне делать, мама?

– Хорошо, это легко. – Она улыбнулась. – Иди за ней. Унижайся. Но отвоюй свою девочку назад. Жизнь слишком коротка, чтобы не быть с тем, кого любишь.

Ехать в Аппалачский в середине учебного года, когда твоя мама болеет – глупо. Я знаю это. Но оставлять отношения с Луной незаконченными – еще глупее. Сколько еще ударов выдержит наша дружба, прежде чем взорвется как пиньята?

Мне надоело бить пиньяту. Мне не нужны конфеты внутри нее. Я просто хочу эту долбаную пиньяту. Разве я много прошу?

– Я не могу оставить тебя. – Я взял маму за руку.

Я играю в опасную игру, уговаривая дать мне разрешение на это. Правда в том, что я достаточно сумасшедший, чтобы взять и уйти, рискуя. Я попытался порассуждать внутри себя. Она сможет остаться без меня на одни выходные. Или день. Господи. Это может быть только один день. Вдруг Луна не захочет все исправлять. Может быть, она отказалась от моей жалкой задницы.

– Ты должен. – Мама сжала мою руку.

– Зачем?

Я рассмешил ее. Роза Леблан не хотела, чтобы я далеко уезжал от школы. Как бы то ни было, я не самый меткий член у писсуара. Я не плохой ученик, но я бы соврал, если бы сказал, что колледжи Лиги Плюща выстраиваются в ряд у моего порога.

– Хочешь, чтобы я была честной? – Она сморщила нос.

– Нет. Пожалуйста, соври. – Я почти закатил глаза.

Мама посмотрела вниз, положив ладонь на постельное белье, рассеянно поглаживая его. Плохая идея.

Это дерьмо на девяносто девять процентов состоит из спермы и на один из ткани.

– Мне надо, чтобы ты сделал это для успокоения моей души. – Ее взгляд врезался в меня, ее голубые глаза блестели от эмоций. – Эгоистично, я хочу, чтобы ты вернул Луну, потому что знаю, что вы сделали бы меня счастливой.

Я попытался сглотнуть, но не смог. Я хотел сказать, чтобы она прекратила говорить ерунду, но тоже не смог. Наконец, я встал, выпятил подбородок и посмотрел на нее с холодным и ленивым выражением, которое позаимствовал у отца. И его друзей.