Слон

Дочка сказала, что знает: ей нужно изменить свою жизнь. Как любому нормальному человеку, ей хочет­ся встать на ноги, быть независимой, и вообще пере­стать относиться к самой себе как к неудачнице.

— Я — не жертва, — сказала она мне как-то по теле­фону. — Я — обыкновенная молодая женщина, у меня на руках двое детей и чертов бездельник, которого я почему-то должна кормить. У многих женщин при­мерно такая же история. Я не белоручка, тяжелой работы не боюсь. Мне бы только зацепиться, а даль­ше я сама, ничего другого я не требую.

Еще она сказала, что ей лично ничего не нужно, — она беспокоится о детях: пока ее час не пробил, по­ка ей не улыбнулась удача, она должна держаться, ра­ди них. Детки все время спрашивают, когда дедушка приедет в гости, сообщила она. В эту самую минуту они рисуют качеди и бассейн, как в том мотеле, где я останавливался_ в прошлый свой приезд год назад.

Но главное, она ждет не дождется, когда наступит лето. Летом все переменится, кончится полоса не­удач, — ей бы только дожить до лета, а там все будет по-другому — вот увидишь, папа. И если б я только немного помог ей, она бы выдержала.

— Папка, прямо не знаю, что бы я без тебя делала?

Так и сказала. У меня сердце оборвалось, когда я услышал эти слова. Как же после этого не помочь? Да если бы я вполовину меньше зарабатывал, я бы все равно помог, и с радостью. Меня ведь работа кормит, правда? По сравнению с дочкой, да и други­ми членами моей семьи, я просто везунчик. Срав­нить с остальными, так я как сыр в масле катаюсь.

Деньги, которые она у меня просила, я, конечно, перевел, я вообще ни разу ей не отказывал. А потом и сам ей предложил: а не проще ли будет разбить сумму на равные части и первого числа каждого ме­сяца высылать ей положенную долю? Тогда она смо­жет рассчитывать на эти деньги, это будут только ее деньги, — ее и ее детишек. По крайней мере, я наде­ялся, что так будет. Жаль, конечно, что я не могу удо­стовериться в том, что ни кусочка хлеба, ни апель­синчика, купленных на мои деньги, не достается этому подлецу, ее сожителю. Но тут же ничего не по­делаешь, — раз пообещал, значит, выполняй, переве­ди деньги в срок, и не твоего ума это дело, сует он нос в тарелку с твоей яичницей или в вазочку с тво­им печеньем, или нет.

Итак, на моем иждивении мать — это раз, дочь — два и моя бывшая жена — это три. Три человека на моей шее — не считая брата. А ведь есть еще сын, и ему тоже требуются деньги. Сразу после окончания средней школы он сложил вещички и уехал из мате­ринского дома назад, на восток страны — решил по­ступать в колледж. И в каком штате, вы думаете, он выбрал учебное заведение? — в Нью-Хемпшире! Это надо же придумать — самый захолустный колледж! Но поскольку до него в нашей семье, как по той, так и по другой линии, никто никогда не изъявлял жела­ния поступать в университет, то все дружно одобри­ли это намерение. И я поначалу тоже. Кто ж знал, ка­кой крови мне это будет стоить? Оказалось, что уче­ба съедает много денег. Он влез в долги, нахватав кредитов во всех, каких только можно было банках. Учиться и параллельно работать он не захотел — во всяком случае, так он мне сказал. И, в общем, его можно понять и даже в какой-то степени согласить­ся с такой позицией: кому охота работать? Мне, на­пример, неохота. Однако же пришлось расплачи­ваться по кредитам, которые он брал где не попадя, я еще должен был и оплатить год его обучения в Гер­мании. После этого я решил, что мне дешевле будет регулярно посылать ему деньги, и немалые. А когда ему потребовалось больше и я отказался платить, он разразился письмом, что раз так, раз я действитель­но отказываюсь, то ему ничего не остается, как за­няться торговлей наркотиками или ограбить банк — надо же ему на что-то жить! Будем надеяться, что его не застрелят и не упекут за решетку.

Я тут же ответил, что, ладно, я передумал, при­шлю ему чуть больше, чем обычно. А что мне еще ос­тавалось делать? Вдруг действительно что-то случи­лось бы, и я оказался бы повинным в смерти родно­го сына? Не хватало, чтобы моего ребенка посадили в тюрьму или еще что пострашнее. У меня и так на совести много чего есть.

Таким образом, четверо, так ведь? Не считая мое­го брата — тот еще не сел мне на шею. Я просто обе­зумел. Я сон потерял, днем и ночью думая об одном и том же. Каждый месяц я выписывал чеков почти на ту же сумму, какую зарабатывал! Ясно, что долго так продолжаться не могло: чтобы это понять, вовсе не требуется особых знаний по экономике, — это по­нятно простому смертному. Чтобы удержаться на плаву, мне пришлось взять кредит; и ко всем моим платежам добавился еще один.

Тогда я начал экономить: для начала перестал обедать в ресторанах. Признаться, раньше я час­тенько это делал и даже любил, — ведь живу я один, готовить мне некогда, — но теперь рестораны оста­лись в прошлом. Я реже стал ходить в кино, пере­стал покупать себе новую одежду, отложил до луч­ших времен заказ на зубные протезы. Машина тре­бовала ремонта, обувь прохудилась, но я на все махнул рукой.