Слониха-пациентка

Я проделал слишком длинный путь до Луиджи и уехать, оставив его в беде, казалось немыслимым. Использование транквилизатора могло бы замаскировать важные симптомы — в частности, Луиджи никак не отреагировал бы, когда при выстукивании я нащупаю больное место. (Правда, еще неизвестно, как он мог отреагировать — возможно, выбил бы мне все передние зубы, с прискорбием констатировал я.) Но у меня было тайное оружие, и теперь настало время пустить его в ход. Я сунул руку в карман и вытащил оттуда пакетик, который купил в аэропорту Хитроу. Вскрыв его, я извлек и развернул одно из тех хитроумных средств, которые оказались бы незаменимыми в руках Сигурни Уэвера — помните его книгу «Гориллы в тумане»? Я вытащил и дал Луиджи посмотреть. Он оглядел это блестящими глазами, обнюхал, аккуратно взял большим и указательным пальцем и отправил себе в рот. Здоровенная горилла принялась с наслаждением сосать мятный леденец фирмы Фокса, а затем аппетитно захрумкала остатком. Между тем я медленно наклонился и, сперва погладив гориллу по голове, медленно отвел ей вниз нижнее веко, чтобы осмотреть конъюнктиву — она была бледнее обычного. Я сунул ему палец между губами и приоткрыл десну — также бледна. Луиджи вытянул руку ладонью кверху. Он просил еще конфету. Я дал ему то, что он просил, и продолжил обследование. «Хрум, хрум», — хрустел довольный и расслабившийся Луиджи, пока я считал ему пульс, а затем осторожно нажал ему пальцем на живот — нет ли опухолей или увеличения печени. Ничего такого. Горилла покончила с пятой конфетиной, а затем, сочтя, что я слишком скупердяйничаю, приподняла пальцем клапан кармана моей куртки и вытащила оттуда пакетик. Вот что значит образцовый пациент.

— Incredibile!^[41] — пробормотал юный Пальмони. — Что вы дали ему, dottore? Транквилизатор?

Я объяснил ему, что единственным штрихом информации по экзотическим животным, услышанным мною на университетских лекциях по ветеринарии сорокалетней давности, был рассказ ныне покойного профессора сэра Уильяма Уэйперса, одного из моих героев в мире ветеринарии, благодаря которому глазговская ветеринарная школа стала лучшей в стране. Он рассказал о своем открытии, что мятные леденцы Фокса (по-видимому, он придавал большое значение фабричной марке) очаруют почти любое живое существо. Он как раз занимался лечением малых кенгуру, отморозивших хвосты в Шотландском парке, и, как всегда, обращение с этими пугливыми созданиями в значительной степени облегчалось постоянным угощением оных прозрачными конфетками, похожими на кубики льда.

Окончив физический осмотр, я достал из другого кармана, до которого Луиджи не успел дотянуться, бутылочку для проб и взял пробу свежего кишечного продукта больного.

— О’кей, на сегодня достаточно, — сказал я и ласково погладил Луиджи, который только что расправился с последней конфетой, по стриженной «ежиком» макушке.

Он снова поднял на меня глаза и — нанес мне в коленную чашечку боковой удар левой, да так, что, пожалуй, выбил бы ее к противоположной стене комнатенки. Корчась от боли, я открыл дверь и выскочил наружу.

Вернувшись в фургон циркового босса, я хлопнул стакан граппа — виноградной водки — в награду за все мучения, принял таблетку понстана, потер ноющую коленную чашечку и сказал Пальмони, что мне срочно, пока проба на анализ еще свежая, необходимо найти лабораторию или, по крайней мере, микроскоп.