Слониха-пациентка

Вот теперь все стало ясно. Жеребенок был уже почти полностью извлечен из материнского лона, осталось достать его правую переднюю ногу… но эта нога принадлежала не ему одному. Она в равной мере принадлежала и его близнецу. То, что было правой передней ногой одного, являлось левой передней ногой другого.

— Си-ам-ские близнецы! — в ужасе прошептал Мэтт. — Вот это да! Сиамские близнецы!

От нас потребовались все усилия, чтобы извлечь их из чрева кобылы. Я ввел инъекцию гормона, чтобы стенка матки сжалась, затем начал сшивать различные слои тканей кетгутом и, наконец, кожу — нейлоновым шнурком. Мэтт между тем возился с лежавшими у моих ног детенышами, счищая с их ноздрей слизь и пряди мембраны.

— Оба живы, и оба мальчики! — воскликнул он.

Я огляделся. Они и в самом деле дышали и мигали глазами.

— Протри их хорошенько пучком соломы и полотенцем, — сказал я, — а затем введи дозу пикротоксина, он у меня в сумке. Респираторный стимулятор поможет противодействовать эффекту от барбитурата, который они могли перенять от матери.

К тому времени, когда я кончил накладывать швы кобыле, Мэтт поставил близнецов на ножки — семь на двоих. Общая нога была фактически слиянием двух. У каждого было примерно три четверти собственной плечевой лопатки, но вниз от соединения плечей располагалась единая, двойной толщины плечевая кость, лучевая кость, локтевая кость и набор костей ступни, заканчивающийся единственным маленьким блестящим желтым копытцем. Попытавшись сделать шаг, новорожденные тут же неуклюже свалились грудой. Я тщательно осмотрел их, но не увидел возможности разделить их путем хирургического вмешательства.

— Они не смогут сосать, — печально сказал Мэтт, долгое время в молчании наблюдавший за ними. Марга подняла голову, начав пробуждаться от наркоза. — Сомневаюсь, что они смогут самостоятельно встать на ноги без посторонней помощи.

Так оно, к несчастью, и обернулось. Бедняжки не могли координировать свои движения, чтобы встать, сделать несколько шагов или лечь. Они боролись друг с другом, пока не выдохлись. Мэтт как истый ирландец выбивался из сил, пытаясь им помочь. Он отнес их к себе в комнату, размещавшуюся в слоновнике, и не отходил от них ни днем, ни ночью, кормя из бутылочки и пытаясь научить их пользоваться общей ногой. Близнецы протянули четыре дня, а на пятый у одного из них, которого Мэтг назвал Пэдди, развился серьезный энтерит, который привел к роковому концу. Я стал думать о том, можно ли попытаться отделить выжившего близнеца Флинна от его мертвого братишки, и выяснить, сможет ли он пользоваться ногой, которая теперь принадлежала бы только ему одному. Но в конце концов я решил, что слишком много риска подвергать детеныша сложной и мучительной операции, которая еще неизвестно чем закончится. Я ввел Флинну летальную дозу барбитурата, и Мэтт прижал к себе бездыханное тельце, захлебываясь от рыданий…

Глава девятая Смерть луговой собачки

…Их погребали без всяких приличествующих церемоний, грудами сваливая в ямы десять в одну, двадцать в другую; щеголь и убогий ложились вместе. По одну руку от мужа лежала супруга, по другую ненавистный соперник; всех уравняла жалкая простыня…

Свидетельство драматурга эпохи Елизаветы I Томаса Деккера

о чуме в Лондоне в 1603 г.

В царствование короля Генриха VIII^[71] был издан эдикт, имеющий целью взять чуму под контроль. Предписывалась помечать крестом на сорок дней всякий дом, который посетила болезнь, ни одному больному не дозволялся выезд за рубеж в течение месяца. Требовалось истреблять собак, за исключением легавых, спаниелей и мастиффов, а вышеперечисленных четвероногих ценных пород содержать под запором.

Вспышки чумы, именуемой также «черной смертью», известны с незапамятных времен. Священное Писание гласит, что она была послана в наказание филистимлянам за кражу священных книг. По предположению Гиббона, лютейший мор унес жизни около ста миллионов человек на протяжении трех поколений во всех частях Римский империи и, возможно, сыграл немалую роль в падении последней. В Британию чума явилась в 1348 году вскоре после победы англичан близ Креси^[72], впервые обнаружившись в Веймауте. С тех пор эпидемии накатывались с завидным постоянством, обычно в конце каждого лета, пока в 1667 году не утихла последняя крупная вспышка. Моля Бога о помощи, люди танцевали на улицах и площадях, пока не сваливались от усталости. Бесхитростные песенки той поры и сейчас порою распевают британские детишки, не догадываясь об их смысле.