Слониха-пациентка

Лок был невероятно талантливым профессионалом — если, конечно, можно так сказать о животном-актере. У него был мудрый взгляд и терпимая, мягкая натура, которая так импонирует мне в орангутангах. Каких только вещей не делал он по команде своего хозяина Джо — а сигналы были по большей части визуальные, что идеально для киносъемок. В зависимости от того, какой жест делал Джо, Лок рыгал, корчил рожи, высовывал язык, становился на голову, крутил пальцем около виска — у тебя, мол, «шариков» не хватает — и многое, многое другое, а новые трюки он схватывал на лету.

В картине «Звено» была сцена, где ему приходилось поднимать фургон, — он запускал руки под раму, делал рывок — и, тут же меняя положение рук, толкал в зад. Само собой разумеется, поднимали скрытые от глаза камеры механики при помощи подведенных под шасси домкратов; от Лока требовалось только изобразить чрезвычайное напряжение сил. Джо показал хвостатому актеру, чего от него хотят и как фургон поднимается при помощи хитроумной машинерии. Орангутанг выступил вперед и проделал все с первого захода, изобразив притворное титаническое усилие и мелодраматическое напряжение мускулов. Директор обрадованно поаплодировал, когда Лок к своему креслу на колесиках, в котором его, точно суперзвезду, привозили и увозили с места съемок, уселся и стал ждать, чтобы кто-нибудь отвез его в специально построенное возле студии карантинное помещение.

Я забыл сказать о том, что наш герой выступал еще и в… гриме: в этом фильме обаятельному, милому орангутангу была поручена роль… хулиганского шимпанзе. Все потому, что среди шимпанзе равного ему по таланту актера не нашлось. Чтобы Лок внешне сошел за шимпанзе, ему надели два больших пластиковых уха на обруче, а его природную шатеновую шерстку подтемнили в гримерной. Что сделаешь, такова жизнь артиста! И он воспринимал все это как должное: я ни разу не видел, чтобы он вертел в руках обруч с пластмассовыми ушами или сопротивлялся нанесению ему на лицо грима кисточкой. Он сидел достойно и степенно, досаждая гримерам куда меньше, чем иные двуногие актеры, которые в костюмерной и гримуборной нервничают, вертятся как на иголках и капризничают, как примадонны.

По британским законам, во время съемок орангутанга нужно было содержать в одобренном правительственными чиновниками карантинном помещении, надзор за которым вел я со своими ассистентами. Мы были ответственными за то, чтобы все время, пока он находился на съемочной площадке, двери в студии были закрыты; мы должны были собирать его помет в специальный мешок, который потом сдавался на уничтожение специальным министерским служащим (есть и такая должность!), наконец, при доставке его в жилое помещение мыть ему ноги дезинфектантом, не допускать к нему посторонних, не говоря уже о том, чтобы ежедневно следить за состоянием его здоровья.

Когда же Лок полетел из Голливуда прямиком в Голландию для съемок сюжета «Одно за другим» в сопровождении Джо и другого дрессировщика — Дейва, — там все было совершенно иначе. Никаких тебе карантинных помещений — голландские законы в этом отношении куда менее строги. Так что мы могли водить Лока гулять, куда только захотим.

И снова Лок выступил во всем блеске! Ему достаточно было раз показать, как швырять тарелку томатного супа в Джимми Эллиса (выступавшего в роли Пэдди Рейлли, прототипом которого послужил мой закадычный друг Мэтт Келли, старший смотритель зоопарка Белль-Вю), и он блестяще справился! Бросок — точно в цель! Затем он должен был устроить погром в офисе. По жизни душечка, тише воды ниже травы, наш герой не спускал глаз с Джо, демонстрировавшего ему, как переворачивать стол, рассыпать кипы бумаг и обливать их чернилами и, самое главное, швырнуть в окошко телефонный аппарат. Правда, Джо не вышвыривал телефон в окошко, а только брал в руки и показывал, что нужно делать. Лок бесстрастно наблюдал за всем этим своими карими глазами. Он все усек. Когда включили камеру, он мигом сделался буйнопомешанным: стол трещит, чернила плещутся, в воздухе висят бумажные тучи, и вот наконец телефон летит в окошко как раз в тот момент, когда на него нацелена камера, — с хрустом брызнули осколки стекла. «Снято!» — отрубил директор. Лок мигом сделался вновь благовоспитанным джентльменом-орангутангом и повернулся, чтобы пожать руку Джимми Эллису.

Джимми и Лок иногда вместе выезжали на прогулки и раскатывали по плоской голландской земле, сидя бок о бок на заднем сиденье роскошного лимузина. Прохожие часто останавливались и цокали языками: что за необычный широколицый рыжий минхеер^[28] глядит на них из окна машины и время от времени машет им рыжей — да, да! — рукой, точно некая особа королевских кровей? Трогательное отношение Джимми к Локу, возможно, коренилось в привычке этого актера, ирландца по происхождению, серьезно разговаривать с ним на гаэльском языке^[29]. Полагаю, Джимми читал ему стихи. Но что бы там ни было, Лок слушал затаив дыхание, явно зачарованный таким лестным отношением к себе Джимми.