Слоновья тропа (ЛП)

Кончики ее ушей жарко полыхали. Возможно, он имел в виду тот факт, что она ворвалась к нему без предупреждения, а может, подразумевал эпизод две недели назад, когда она неожиданно ушла, не сказав ни слова. Обе эти ситуации были непрофессиональными и немного смущающими, но у нее были веские причины для подобного поведения. Пусть он и не мог об этом знать.

Она никогда не злилась на него так, как была бы должна, но когда Малфой связался с ней несколько месяцев назад после того, как три года она о нем ничего не слышала, ей не хотелось иметь с ним никаких дел. Однако давнишние подозрения снова дали о себе знать, и Гермионе показалось, что все ее вопросы, которые когда-то не давали ей покоя ночами, могут получить ответы, взгляни она хоть раз на Малфоя. В каком-то смысле так и вышло.

– Я решила принять ваше предложение.

13 января, 2003

Ее глаза широко распахнулись, брови же сошлись у переносицы, когда Гермиона наклонила голову. Она внимательно оглядела картину, затем склонила голову к другому плечу, продолжая изучать холст. Сделала три шага назад, потом еще четыре и скрестила руки на груди.

– Это абстракция, Грейнджер. Здесь нет никаких тайн мироздания.

– Это не абстракция.

– Неужели похоже на корзину с фруктами? Это абстрактное полотно, призванное дарить умиротворение.

– Ты приобрел его для себя или для своих посетителей? Ведь теперь становится ясно, почему люди так не любят приходить сюда, и почему ты так опасен, несмотря на свое внешнее спокойствие.

– Люди не испытывают негативные эмоции, появляясь в моем кабинете, а те, кто испытывают, просто боятся, что я разузнал об их делишках. Картина в голубых тонах и…

Она указала рукой на полотно и повернулась, чтобы взглянуть на Малфоя.

– Это цунами, которое вот-вот обрушится на деревню.

Он облокотился на свой стол и внимательно посмотрел на Гермиону поверх папки, содержимое которой изучал.

– Мы интерпретируем окружающий мир согласно нашей личности, эмоциям и пережитому опыту. Должно быть, так прорывается твой комплекс героя.

– Ежели ты не обратил на это внимание при покупке, возможно, во всем разобралось твое подсознание, и именно поэтому данная картина тебе нравится. Полагаю, так прорывается твоя злостная сущность. С ухмылками, синеватой кожей и развевающимися мантиями.

– Моя кожа светлая и никак не синеватая, – он отбросил папку и подошел к собеседнице. Замер рядом с ней, рассматривая картину, и Гермиона смогла заметить все нюансы выражения его лица.

– Видишь гигантскую вздыбившуюся волну? А вон там люди, которые зовут на помощь.

– Здесь нет никаких зовущих на помощь людей.

– А что же тогда вот тут? – спросила она, и он застыл, издав какой-то невнятный звук. – Ха!

– Никакое не ха. Очевидно, что это рыба.

– Что? Да их лица искажены в криках ужаса.

– Это рыба и ракушки. Если ты видишь в голубом волну. Но это может быть небом. И тогда здесь облака.

– Не пытайся скрыть тот факт, что у тебя в кабинете висит картина, на которой изображены умирающие люди. Посмотри. Иди сюда, Малфой, ужас.

– Признаю, что в некотором роде это отражает мои чувства, которые я испытываю при твоем появлении в моем офисе…

– Это в точности передает мои чувства каждый раз, когда я тебя вижу, или…

– Но в гораздо большей степени это похоже на то, как ты выглядишь всякий раз, когда мой интеллект превосходит твой, – как ты и сказала, каждый раз, когда видишь меня.

– Нет, гляди, это мой ужас от осознания того, на какого идиота я работаю…

– Что ж, мы выяснили, что твои способности к интерпретации оставляют желать лучшего. Как и всё остальное.

20 марта, 2003

Когда Гермиона отступила на шаг назад, зелье из тускло-розового стало ярко-синим. В жидкости должен был проявиться золотой оттенок, но его все еще не было видно. Надо дождаться кипения, и если нужный цвет так и не будет достигнут, придется все начинать заново.

– Финдель?

– Четыре глаза, три языка и… пусть будет пять сердечек.

– В последнее время ты их много заказываешь, – Малфой что-то обвел в пергаменте, лежащем у него на колене. – Продолжаешь халтурить с зельями? А я всё удивлялся, почему ты еще не взяла ни одного выходного, – теперь понятно, пытаешься спрятать свои…

– Я не халтурю. Просто… с ним не всё в порядке, и я никак не могу определить, что же именно, – несколько секунд она пристально смотрела на Малфоя, и все ее мысли были заняты совсем не зельем. – Есть нечто неправильное, несмотря на то, что с виду всё хорошо.

– У тебя предчувствие? – протянул он.

– Да, шестое чувство. Которое никогда меня не подводит, – она отложила черпак и пробормотала: – Даже когда кажется полным бредом.

Малфой почесал подбородок и поиграл бровями.

– Я представляю себе битвы между твоими сердцем и разумом как что-то более запутанное, чем даже встреча с невыразимцем. Ты чувствуешь больше, а думаешь логичнее, чем считается нормальным у обычных людей. Тебе следует спорить с собой, а не со мной.