Слотеры. Бог плоти

Иногда небеса вознаграждают упорных – так случилось, что именно в день его визита я заставил себя встряхнуться, надеть ботинки, набросить на плечи плащ и выйти из дома, чтобы разогнать загустевшую кровь по жилам и подумать, как быть дальше. Я, кажется, говорил, что лучше всего мне думается на ходу.

Почтительно поприветствовав меня у крыльца, ливрейный лакей с поклоном вручил конверт, запечатанный, по его словам, гербом барона фон Туска. Имя последнего ничего не сказало, и это неудивительно, поскольку барон, как выяснилось, прибыл в Ур из Фронтира – лоскутного государства-вольницы, сотканного из трех десятков мелких независимых княжеств, которые служили своего рода буфером между границами Уранийского протектората и владениями республики Лютеция. Это было понятно уже по оттиску герба на печати.

В отличие от строгих гербов старинных уранийских родов, выдержанных в полном соответствии с требованиями геральдической науки, скороспелые «дворяне» из Мятежных Княжеств иной раз использовали в качестве родовых знаков такие картинки, что не всякий гейворийский шаман в тотемы возьмет.

Чему удивляться? Титулы во Фронтире частенько обретались одним удачным выпадом шпаги.

Вот и на так называемом гербе фон Туска красовалась огромная змея, свившая кольца на рогах баронской короны. Ее пасть была широко распахнута, обнажая клыки, изогнутые, точно орочьи ятаганы. Сургучная блямба печати оказалась чуть не в пол-ладони шириной.

– Милорд, – глухим невнятным голосом сказал лакей, прижимая правую руку к сердцу, – мой господин умоляет вас ознакомиться с письмом незамедлительно. Это вопрос жизни и смерти.

Я смерил посланца раздраженным взглядом. Выглядел он как коренной ураниец – среднего роста, темноволосый и бледнокожий, странно, что в голосе сквозит какой-то непонятный акцент. Впрочем, скорее всего бедолага просто так замерз, что еле языком ворочает.

«Вопрос жизни и смерти». Вы не поверите, как часто приходится слышать подобную фразу в Уре. И, надо признать, в каждом втором случае это вовсе не красивые слова и даже не удачно подобранная метафора – самая что ни на есть объективная реальность. В Блистательном и Проклятом скопилось слишком много змеиных интриг и двуногих хищников, норовящих пожрать друг друга. А где есть спрос, найдется и предложение, поэтому всегда хватает и «подрядчиков», готовых посодействовать скорейшему разрешению таких вот вопросов. Причем – на любой вкус.

Наемные бретеры, вольные охотники, частнопрактикующие маги, создания, вызванные из кошмаров и тьмы… Ко мне, как я уже говорил, обращаются, когда дело становится хуже плохого и за спиной просителя выстраивается колонна скелетов, повыбравшихся из всех шкафов, какие только есть.

Никто не идет просить помощи Слотера по своей воле и все такое.

Судя по тому, что самого Оберона фон Туска у крыльца не обнаружилось, его дела еще не столь плохи. Это, конечно, если мертвецы не толкали барона так усердно, что переломали ему в дороге обе ноги. Но и тогда слуги могли бы принести в паланкине.

«Пора встряхнуться, – напомнил я себе. – Иначе превращусь в сгусток плесени».

На какое-то мгновение любопытство пересилило раздражение, вызванное непочтительностью (если не наглостью) лакея, и я сломал печать. Внутри оказался листок бумаги с вензелями барона в уголках, на котором аккуратным, но явно торопливым почерком было выведено всего несколько строк:

«О милорд!

Всем, что для Вас свято и чтимо, заклинаю нанести визит в мой особняк, расположенный в южных предместьях города, супротив строящегося вертепа малефика Батчера Тиврельского. Жизни близкого мне человека угрожает огромная опасность, и только в Ваших силах предотвратить трагедию столь жуткую, что я даже не берусь ее описать на бумаге.

Любые Ваши расходы и затраты будут возмещены сторицей.

Заклинаю! Надеюсь! Жду!

О. фон Туск».

– Похоже, беда угрожает не твоему хозяину, а кому-то другому. – Не глядя на лакея, я скомкал письмо и бросил в смердящую дерьмом канаву. – Тогда почему он не стоит здесь собственной персоной? Почему не просит аудиенции лично?

– Он… э… не могу знать… То есть болен его милость, – смешался лакей. – Как есть болен. Подагра, милорд! Жутко мучительные приступы.

Я не такой уж спесивый тип, но репутацию блюду.

Дурную славу легко нажить, но ведь и потерять недолго. Она состоит из множества кирпичиков-слухов, скрепленных раствором фактов, каковой следует время от времени обновлять. В частности, барону фон Туску в данных обстоятельствах требовалось подкинуть лишнюю порцию тревог – дабы осознал, что не все в Блистательном и Проклятом пляшет вокруг денег и титулов.