Слотеры. Бог плоти

– Все утро тут катаюсь туда-сюда! – укоризненно сообщил родич.

Я остановился и смерил его долгим тяжелым взглядом.

Выглядел Джад паршиво.

На племяннике были толстые шерстяные чулки, высокие бриджи и камзол с буфами, весь заляпанный винными пятнами. Знаменитая черная шляпа с пряжкой в виде обнаженной женщины и лихо заломленными полями держалась на одном ухе. Левый глаз, похоже, недавно кто-то подбил – кожа отсвечивала нездоровой желтизной.

Судя по всему, Джад усердно скрашивал немилость клана, в которую впал.

– Выдумываешь себе трудности. Мог бы прислать весточку с бесом.

– Мог, – с пьяной готовностью согласился Джад. – Но не был уверен, что ты будешь что-то читать. Кровь и пепел, Сет, ты месяц просидел дома как сыч, а как понадобился – тебя и не застать!

Сколько же он выпил, чтобы набраться?

Из-за слишком ядреной крови для любого Выродка опьянеть – целая проблема, однако племянник, кажется, ее успешно решил. От двуколки разило за дюжину шагов, как от винного погреба.

– Так за чем дело стало?

– Не хочешь для начала извиниться? Ты меня дважды выставлял, а в третий раз и вовсе не удостоил вниманием. Это обидно. Я тебе серенады пел!

– Джад, смерть на какое-то время отбивает охоту общаться с живыми. Вы становитесь такими суетными.

– Ты серьезно? Скажи, что шутишь, Сет! Чресла Бегемота, да ты просто пугаешь меня, начиная вещать, как Анита!

– Выкладывай, что случилось?

– Гм… с чего бы начать? Слушай, я не знаю, что ты там слышал, сидя затворником и букой, но, наверное, и без свежих сплетен можешь сообразить, что с возвращением в город Старика некоторые дела пошли наперекосяк. – Джад заговорщицки улыбнулся, прижал палец к губам и, театрально озираясь, зашептал: – Старшие родичи склонны преувеличивать масштабы того, что могло бы случиться, но никогда не случится, потому что этому уже успели помешать. Улавливаешь?

– Не паясничай.

– Не могу, это часть натуры… – Он явно хотел что-то сказать, но сдержался и ни с того ни с сего изменил тему: – Ах да! Забыл спросить, как там Вера? Как все прошло? Говорят, теперь она способна видеть. Ее не сильно напугала твоя рожа?

– Не напугала. Ей не пришлось на нее смотреть.

– Не может такого быть! – В гневе Джад даже восстал из своего экипажа, и несколько бутылок немедленно зазвенели по брусчатке. – Это просто несправедливо! Или причина – проделки Морта? Хочешь, я поговорю с ним?

Я скривился:

– Ты смешон, Джад. Справедливость? По отношению к Выродку?

– Да плевать мне на твои душевные терзания. Это несправедливо по отношению ко мне. Ты знаешь, что я уже начал писать лирическую поэму о том, как некий героический, но некрасивый – скажем, у него огромный такой нос! – возлюбленный жертвует собой, дабы исцелить прекрасную даму? Нет? А я начал! Это поэма о любви и уродстве, о подвиге и награде… и о благодарности, которая ждет главного героя, когда его дама наконец сможет увидеть лицо человека, которого любила, прежде не видя. Вот послушай…

Племянник снял шляпу с головы, зажал ее в кулаке и, вытянув руку, с чувством продекламировал:

Слез пелена ее дурманит взор,
В душе любимого читая без усилий,
Она дрожит, как тонкий стебелек,
Страшась лицо его узреть впервые.

– Рифма хромает, – хмуро отреагировал я.

– Это черновик!

– Ага, а чернила у тебя уж больно разбавленные. Если не прокисшие.

– Разбавленные? Это южное тарнское, Сет! Густое, как смола! Как раз как ты любишь! – радостно воскликнул Джад и махнул початой бутылкой, жестом фокусника извлеченной из недр двуколки. – Приложишься?

Племянник бросил мне бутылку, которую я поймал не без труда. Новая рука, воссозданная Кэром из остатков того, что было не то мной, не то Мастером Плоти, иногда повиновалась с небольшой задержкой. Вытащив зубами затычку, я и в самом деле как следует приложился к бутылке.

Густое и сладкое вино было холодным, но, добравшись до желудка, отозвалось волной тепла, раскатившегося по всему телу.

– Не пойму, почему ты вечно ходишь безлошадным, Сет? – заявил Джад, откупоривая бутылку и себе. – Может, стоит подарить тебе экипаж?

– Под «подарить» ты имел в виду «украсть»? – хмыкнул я.

Племянник состряпал укоризненную физиономию и покачал горлышком новой бутылки, словно пальцем.

– Дареному коню в зубы не смотрят.

– Зато на бока – обязательно. Если клеймо будет слишком свежее, я пойму, что ты его подправил.

– Ты редкий зануда, Сет Ублюдок Слотер! – торжественно изрек Джад. – Забирайся внутрь. Проедемся. В ногах правды нет.

– Извини. Хочу пройтись пешком, разогнать дурные мысли.

– Да-да… эта твоя страсть к пешим моционам. Знай мыслители древности о твоем методе, королевская казна здорово сэкономила бы на дорогах между поселениями. Ученые бородачи протоптали бы их бесплатно, раздумывая над своими трактатами.

– Я не мыслитель и терпеть не могу бороду.

– Черт. Да ты же отшиваешь меня, как девица – назойливого кавалера! И все же могу я составить тебе компанию?

Я ничего не сказал, и Джад истолковал это молчание как согласие.