Слотеры. Бог плоти

– Я бы не стал называть собственную тетушку потаскухой, – резонно заметил я.

Морт только скривился и буркнул:

– Да плевать я на нее хотел.

Тоже не удивительно.

Имея возможность сходиться меж собой физически, в душе большинство Слотеров друг другу крепко опротивели. Дядья на дух не переносят племянников, сыновья – отцов, братья – сестер, и все то же самое верно наоборот. Исключения вроде меня и Джада весьма редки.

Эх, поглядел бы я, как Морти скажет свое «плевать хотел» в лицо Абель. Да эта рыжая фурия через секунду будет рассматривать его глаза на своих ногтях. Никакой форсаж не поможет!

– Хватит препираться, Морт. Я должен поговорить с Верой, – сказал я, примирительно подняв ладонь. – Это важно. По-настоящему важно, понимаешь?

Он и не сделал попытки подвинуться в дверях. Только головой покачал:

– Мать не будет с тобой говорить, Сет. Ты и сам это знаешь.

Знаю.

Самое отвратительное, что я действительно знаю. Вера Слотер в чем-то ужасно похожа на смертных. Любой Выродок может поступиться и честью, и гордостью, и достоинством, если это позволит приблизиться к заветной цели или хотя бы пнуть недруга побольнее. Любой, включая меня.

Но только не она.

Человеку, однажды ее предавшему, места рядом не оставалось. И, если честно, я до сих пор гадаю, ради кого Вера проявляла такую твердость в большей степени. Ради себя? Или все-таки ради меня?

Дело в том, что находиться подле Веры было тяжело. Очень тяжело.

Смерть близкого человека всегда тяготит, но когда эта смерть растягивается на несколько долгих лет, становится по-настоящему невыносимо. Нет никаких сил день за днем видеть вместо любимой и прекрасной когда-то женщины заживо разлагающийся обрубок плоти, истекающий гноем и источающий смрад, какой не заглушить ни духами, ни благовониями. Такое хуже любой муки.

Думаю, никто не понимал этого лучше и острее, чем сама Вера.

Она всегда считалась самой тонкокожей среди Слотеров. Лишенная возможности видеть мир, Вера чувствовала и понимала его больше, чем любой из нас, зрячих. Она знала, как все обстоит со стороны, и когда я наконец не выдержал – великодушно отпустила прочь, захлопнув дверь за спиной. В этом не было ни гордости, ни обиды: Вера поступила так, чтобы никакие муки совести, никакой приступ чувства вины (которые все-таки случаются даже у детей Лилит) не пригнали меня обратно. Чтобы вместо двух несчастных людей оставался только один…

Нет, не двух. Трех.

Потому что наш сын Морт стал непреклонным стражем у этой двери. По своим соображениям.

Недуг Веры не имел никакого отношения к обычным (и даже необычным) хворям и болезням. Слотеры не знают болезней смертных и как-то не обзавелись собственными. Мы даже с похмельем-то толком не знакомы. Однако закон компенсации – главный закон природы. И он гласит: совершенства нет! Любую силу должны уравновешивать слабости, любое преимущество – недостатки. Ни одно живое создание не способно безоговорочно доминировать над всеми остальными. Это верно и для детей Лилит.

Нашим родовым недугом, вековым проклятием, зловещим фатумом испокон веков оставались жуткие инфернальные создания, которым трудно и определение-то подобрать на языке смертных. На енохианском языке их называли ta maelpereji – что-то вроде «пламень пронзающий».

Красные тени.

Или просто – красные.

Они пребывают вне времени и пространства, на изнанке нашего мира, где утрачивает силу материальное, а иллюзии воплощаются в реальность. Это, собственно, все, что мы о них знаем спустя века наблюдений и изучения. Мы потратили много ресурсов и сил, пытаясь узнать больше, но не преуспели и до сих пор толком не понимаем, кто или что они такое, кем созданы и почему питают такую неизбывную вражду ко всякому, в чьих жилах течет пахнущая серой Древняя кровь.

Неоднократные попытки захватить хотя бы одну тень, чтобы исследовать ее в темных казематах Кэр-Кадазанга, родового замка Слотеров, обернулись неудачей. Попробуй удержи сон, когда приходит время пробудиться. Красные просто приходили, чтобы убивать таких, как мы, и уходили обратно. К счастью, куда чаще получалось наоборот – мы убивали их.

Уж в чем в чем, а в искусстве убивать Выродкам трудно найти равных. Века естественного отбора и резни дают прекрасную закалку. К тому же, проникая в нашу реальность, ta maelpereji тратят слишком много сил на материализацию и становятся уязвимы. Таким образом, счет почти всегда в нашу пользу. Но иногда на чью-то долю выпадает это самое «почти».

Четыре года назад оно выпало на долю Веры…

В последний момент (всегда успеваю в последний момент!) я все же сумел подоспеть и отогнать от нее клубящиеся сполохи красного, но к тому времени прикосновение твари уже успело пометить мать Морта. Его отметины и по сей день остаются на ее лице, левой руке, груди, бедрах… омерзительная россыпь незаживающих, дурно пахнущих язв, покрывших некогда безупречно гладкую, нежную кожу.