Слова

Недавно Вик пригласил нас на вечеринку. Он хотел, чтобы мы пообщались и наладили связи. Там была девушка.

В прошлом она могла быть всем, что я хотел получить в ту ночь.

Но я встал и ушел.

Я почти уверен, что Мемфис, Джош и еще несколько человек теперь считают меня геем.

Но если бы я трахнул ее, то ты бы перестала быть последней девушкой, с которой я спал, а сейчас, по крайней мере, я могу сохранить хотя бы это.

Я хочу, чтобы ты позвонила, но не думаю, что это случится.

Ведь ты считаешь, что я трахнул Сабрину.

Но это не так.

Я поступил гораздо хуже по отношению к тебе.

Изрезан и сломлен,

Бледен и без сил вновь.

Да, звучит чертовски верно.

Перед глазами все расплывается, когда я поднимаю еще одно письмо.

Леннон,

Прошло четыре месяца с тех пор, как я тебя потерял.

Пару дней назад наша песня появилась на радио, YouTube и, в общем, везде.

Я знаю, что ты ее слышала.

И понимаю, что с этого момента обратного пути нет и сделанного не исправишь.

Мне жаль, Группи.

Так чертовски жаль.

Куда бы ни повернул…

Я вдыхаю тебя и теряю кровь.

Мои слезы текут быстрее, когда я перехожу к следующему.

Леннон,

Прошло полгода с тех пор, как я тебя потерял.

Мы выпустили альбом, и продажи идут очень хорошо.

Но я не могу этим наслаждаться.

Гребаная ирония. У меня есть все, чего я когда-либо хотел… Кроме тебя.

К черту воспоминания, которых не будет никогда,

К черту боль, нанесенную твоим лезвием,

К черту оставленные тобой чувства…

Мои слезы льются так быстро, что размывают чернила по странице.

Леннон,

Прошел год с тех пор, как я тебя потерял.

Твоя песня номинирована на «Грэмми».

Почему ты мне не звонишь?

Черт возьми, позвони мне. Накричи на меня. Оскорби.

Расскажи всему миру, что я сделал.

Скажи им, что я мошенник.

Скажи им, что я кусок дерьма.

Избавь меня от проклятых страданий, пока я не сделал этого сам.

Да пошла ты, Леннон.

Я украл твои слова, но ты украла мое сердце.

Осталось только одно письмо. И щемящее чувство в груди твердит мне, что я уже знаю, что будет на этой странице.

Леннон,

Прошел год, шесть месяцев и одиннадцать дней с тех пор, как я тебя потерял.

Я больше не мог этого выносить, поэтому сел в машину и отправился в дорогу.

Я проехал весь путь до Дартмута, чтобы увидеть тебя.

И увидел.

С другим парнем.

Ты улыбалась ему, как раньше улыбалась мне.

Целовала его так, как раньше целовала меня.

Я пообещал себе не преследовать тебя.

Я пообещал себе не привязываться к тебе.

Когда-то я шутил, утверждая, что мое сердце ни за что не будет разбито, потому что для этого нужно, чтобы оно у меня было, а мама, покинув меня, забрала его с собой.

Но я думаю, что те остатки, которые она не забрала, принадлежали тебе.

Но теперь они угасли.

Вот же черт.

Я думал, ты не звонишь мне, потому что злишься, или боишься противостоять мне, или еще по какой-нибудь дурацкой причине.

Но все потому, что ты решила двигаться дальше.

А значит, что я не просто потерял тебя на какое-то время, как я продолжал себе твердить.

Я потерял тебя навсегда.

Думаю, пришло время и мне двигаться дальше.

Это последнее письмо, которое я напишу.

Последнее письмо, которое я не отправлю.

Последняя ночь, когда я позволю себе думать о тебе.

Внутренний голос отчаянно пытается убедить меня, что это не меняет того, что сделал Феникс.

Что он мог написать письма недавно и разложить их здесь, чтобы я нашла.

Что я не должна ему доверять.

Но орган внутри моей груди напоминает, что последние восемь недель он находился в туре и понятия не имел, что я присоединюсь к нему, так что никак не мог подложить их перед отъездом.

Черт, он даже не хотел, чтобы я входила в эту комнату.

Все это время я убеждала себя, что Феникс вспоминал меня, только когда пел или слышал мою песню, потому что у него не оставалось выбора.

Но это не так. Его мысли часто возвращались ко мне.

И он не только чувствовал раскаяние… Он испытывал боль.

Я вспоминаю, что Сторм сказал мне в начале тура:

«Он попал в ад, и я не могу вытащить его оттуда. Мне казалось, что все дело в аварии, но, оглядываясь назад, понимаю, что это послужило лишь спусковым крючком. В его голове уже давно царит полный бардак, и он в одной ошибке от того, чтобы стать человеком, которым никогда не хотел быть».

– Что ты делаешь?

В тоне Феникса нет раздражения или угрозы.

В нем чувствуется уязвимость и сломленность.

Я поворачиваюсь, безуспешно пытаясь справиться с эмоциями.

Все, что я чувствую, выплескивается из меня одной большой приливной волной.

– Почему ты не отправил ни одного письма?

Отправь он хоть одно из них, это бы многое изменило.

Вероятно, не все, но, по крайней мере, я бы не ненавидела его так сильно.

Я была бы готова к тому, что когда-нибудь мы с ним поговорим.

По крайней мере, я бы знала, что ему не все равно.

Закрыв глаза, Феникс проводит рукой по лицу.

– Как заставить кого-то поверить, что тебе жаль, когда ты живешь своей мечтой благодаря тому, что украл ее у этого человека?

Я никогда не бывала в таком положении, поэтому не имею ни малейшего понятия.