Слова через край

Антонио. Кто хочет умереть? Мученик? Отверженный? Или ничтожество? (Вновь глядит на дерево.) Меня накроют простыней. Из-под нее будет торчать одна нога… Для фотографов. (Передергивает плечами от охватившего его неприятного чувства.) Нет, не здесь. А на глазах у людей. Я хочу прежде закричать. Открыть душу. Чтоб этот мертвец хоть на что-нибудь сгодился. (Кричит.) Дамы и господа!..

Антонио делает несколько шагов вперед и оказывается в зале чисто условного кинотеатра: кресла, пучок света, идущий от кабины киномеханика, лица зрителей то возникают из темноты, то вновь в нее погружаются. Раздаются взрывы смеха… На экране мелькают кадры какого-то фильма — в чем там дело, даже не понять. Антонио останавливается как раз перед проектором, но в это время в зале вспыхивает свет.

Антонио. Дамы и господа… Я кончаю с собой… (Приставляет к виску дуло револьвера.)

Все зрители(как один вскакивая на ноги). Неееееееет!

Антонио (с довольным видом отводит револьвер от виска). Такое единодушие прекрасно. А ведь, наверно, среди вас есть и воры и убийцы, и гомосексуалисты, и чревоугодники. Поистине прекрасно. Но чтобы увидеть такое единодушие, необходимы поистине чрезвычайные обстоятельства. (Вдруг резким движением вновь подносит оружие к виску.)

Все. Неееееет!

Антонио. Это решено. У меня уже рот полон земли. Теперь моя смерть — просто дело техники. Всего лишь «пум». (Имитирует выстрел.) Поэтому можете рассматривать мои слова как завещание… Я — художник. Художник и трус, дамы и господа. Но я это хотя бы признаю. И плачу за это собственной шкурой. А вы — нет. Вы всё держите внутри себя. И сидите тут… довольные… что удалось поглазеть. (Имитирует перед экраном их смешки и раскаты смеха, самых разных оттенков.) Поглазеть на что? Зачем вы приходите сюда? (Все сидят молча и неподвижно, испуганные. Антонио срывается на крик.) Зачем?

Зритель, заикающийся от страха. Что… чтобы… за… забыть. Чтобы… за… за… забыть.

Антонио. А надо бы помнить… Выложите наконец все, что у вас внутри… Выкладывайте… выкладывайте… Остальное — загадка. Ведь то, что держишь внутри, портится, тухнет, разве вы не знаете, что вы все в шишках?

Зритель в синем. Правда! У меня вот тут шишка. (Показывает на бок.)

Зритель в белом(дотрагиваясь до бледного зрителя, сидящего рядом). Этот весь в шишках. Святая мадонна, только посмотрите!

Антонио. Ну начинайте. Поднимите жалюзи!

Бледный зритель пытается заговорить, но это ему никак не удается.

Зритель в белом(указывая на бледного зрителя). Ему бы хотелось. Но у него не выходит…

Антонио. Конечно, без привычки. Хлопните-ка его по спине.

Соседи с обеих сторон бьют его по спине, как делают, когда кто-нибудь поперхнется… Один из зрителей, в галстуке бабочкой, снял пиджак, чтобы было удобнее себя ощупать, посмотреть, есть ли у него на тело бугры и шишки, а другой, подстриженный ежиком, выпустил из брюк рубашку. Все осматривают друг друга, ощупывают, пока еще не веря.

Зритель в галстуке бабочкой. Боюсь, что ни путаете лимфатические явления с моралью…

Антонио(иронически). В таком случае — ура! Значит, нечего и менять. (Кричит.) Пошли все в плавательный бассейн!