Слова через край

Кьяретти и Салони(поспешно начинают в один голос читать вслух). Паоло и Паола. Кинематографический сюжет Антонио… Мы с вами находимся в одном людном городе Северной Италии.

Салони (к Кьяретти, с удовлетворением). Северной Италии. Большом. Залитом светом.

Кьяретти. У меня нет никаких возражений.

Салони. Здесь знакомятся друг с другом наши герои…

Антонио с хитрым видом, словно желая над кем-то подшутить, быстро забивает напечатанное и стучит вновь.

Кьяретти и Салони (читая в унисон). Мы находимся в маленьком городе Южной Италии. (Изумленно смотрят друг на друга, а Антонио усмехается.)

Кьяретти. Мне не хотелось бы, чтобы сценарий начинался с этих обычных взбрыкиваний. А кто такой этот твой Паоло?

Антонио(по-прежнему не оборачиваясь). Главный герой. Красивый парень… Немножко безработный…

Кьяретти. Что значит — немножко?

Антонио. Буду откровенен, господин цензор: совсем, полностью безработный.

Кьяретти(морща нос). Пожалуйста, подыщи ему место.

Антонио. Это не легко.

Кьяретти(с досадой). Перестаньте, при помощи одной фразы вы можете его прилично устроить.

Салони. Прошу тебя, исполни его просьбу. Не надо чего-нибудь особенного… Достаточно скромного местечка.

Антонио(резким движением в первый раз оборачивается и указывает на Кьяретти). Ты найди ему место… А-ах!..

Кьяретти. Твои мысли слишком непочтительны. (Возмущенно встает и удаляется.)

Салони (задыхающимися от волнения голосом, к Антонио). Не раздражай его… иначе что я буду делать с твоим сценарием? У этого типа тысячи разных способов изрядно мне напакостить. (Решительно.) Я не куплю твоего сценария…

Антонио(неохотно). Упаковщиком годится?

Салони (поспешно, к Кьяретти). Мы все согласовали. Упаковщик… Двадцать тысяч лир в месяц.

Кьяретти(останавливается и оборачивается). Тридцать.

Салони. Тридцать, тридцать. Пиши, Антонио.

Кьяретти с достоинством усаживается, а Салони улыбается ему, как бы подтверждая, что все уладилось в соответствии с его желаниями.

Работает. Нужно только запастись терпением. Давай, Антонио, действуй.

Антонио раздосадован. Он вдруг резко, словно хлыстом печатает на машинке одно только слово. Кьяретти поспешно читает, и на лице у него сразу появляются изумление и негодование.

Кьяретти. Ну, нет. Это не пойдет. Такие слова пишут только на стенах уборных.

Салони с встревоженным видом тоже читает и непроизвольно начинает смеяться, но, тотчас опомнившись, умолкает из страха перед Кьяретти.

Салони. Наверно, это можно немножко смягчить. У Антонио перо — как игла штопальщицы.

Кьяретти. Меня этот термин волнует не столько сам по себе, ибо он все же несет до некоторой степени конструктивный смысл, сколько то, какими намерениями он подсказан… В нем таится, хотя и облеченный в вульгарную и смутную форму, некий дух мятежа. (Обличительным тоном.) Он хочет послать нас подальше. Избавиться от нас.

Салони. Подумаешь, да я одной ассигнацией исправлю дело!

Кьяретти. Напрасно вы так в этом уверены. Когда не хватает характера, иногда может взбунтоваться искусство. Понимаете?

Салони. Нет. Моя задача — быть менее проницательным, чем вы.

Кьяретти. Давайте на него строго посмотрим. (Подталкивает локтем Салони, чтобы тот тоже устремил на Антонио строгий взгляд.)

Салони. Не беспокойтесь. Он от меня никуда не денется.

Кьяретти. Нужно обладать запасом пессимизма, по крайней мере таким же, что есть в Евангелии.

Салони. Я более современен. (Громче, к Антонио.) Я разрываю с тобой контракт.