Слова сияния

«Беги». Это была ее первая реакция. Вырваться через переднюю дверь, исчезнуть в ночи. Проблема в том, что она говорила с поварихой. Когда женщина, которую изображала Шаллан, позже придет домой и на нее обрушится буря – служанка сможет доказать с помощью свидетелей, что не возвращалась в особняк. А значит, вероятность того, что Амарам узнает о проникновении в дом чужака в облике одной из горничных, слишком велика.

Буреотец! Она едва вошла и умудрилась сразу же все испортить.

Впереди скрипнули ступеньки. Амарам поднимался в свою комнату – ту самую, которую Шаллан намеревалась осмотреть.

«Духокровники будут в ярости, когда узнают, что я подняла тревогу в доме Амарама, – подумала девушка, – но они разъярятся еще сильнее, если я после всего этого вернусь без нужных сведений».

Ей надо проникнуть в ту комнату. Одной. Значит, Амараму нельзя позволить туда войти.

Шаллан ринулась за ним, вбежала в вестибюль и крутанулась вокруг стойки винтовой лестницы, чтобы быстрее подняться по ступеням. Амарам как раз достиг верхней площадки и повернулся к коридору. Может, он и не пойдет в ту комнату.

Ей не повезло. Пока веденка спешила вверх по лестнице, Амарам направился к той самой двери, сунул ключ в замок и повернул.

– Светлорд Амарам, – пропыхтела Шаллан, добравшись до верхней площадки.

Он развернулся к ней, хмурясь:

– Телеш? Разве ты сегодня не отправилась на прогулку?

Что ж, по крайней мере, она теперь знает имя девушки. Неужели Амарам и впрямь так интересовался делами слуг, что даже знал, какие у обычной горничной планы на вечер?

– Отправилась, светлорд, – подтвердила Шаллан, – но мне пришлось вернуться.

«Нужно как-то его отвлечь. Но чтобы он ничего не заподозрил. Думай!» Заметит ли Амарам, что у нее другой голос?

– Телеш, – сказал он, качая головой. – Ты все еще не можешь выбрать между ними? Я обещал твоему доброму отцу, что позабочусь о тебе. Как же мне это сделать, если ты не угомонишься?

– Дело не в этом, светлорд, – быстро сказала Шаллан. – Хэв остановил на периметре гонца, который шел к вам. Он послал меня сообщить об этом.

– Гонца? – переспросил Амарам, вытаскивая ключ из замка. – От кого?

– Светлорд, Хэв не сказал. Но кажется, он думает, что это важно.

– Ох уж этот Хэв… – со вздохом проговорил Амарам. – Слишком любит защищать. И он полагает, что сможет держать безопасный периметр в этом бардаке, именуемом военным лагерем? – Великий лорд поразмыслил, потом сунул ключ назад в карман. – Лучше разобраться, что там такое.

Шаллан поклонилась, когда он прошел мимо и сбежал вниз по ступенькам. Амарам исчез из вида, а она сосчитала до десяти и бросилась к двери. Та была по-прежнему закрыта.

– Узор! – позвала Шаллан. – Где ты?

Он выбрался из складок ее юбки, пересек пол и поднялся по двери вровень с ее лицом, словно выступающий резной узор на дереве.

– Замо́к? – спросила Шаллан.

– В нем узор, – ответил спрен и, сделавшись очень маленьким, проник в замочную скважину. По просьбе девушки, он тренировался пару раз на замках в ее комнате, и у него получилось отпереть их, как и сундук Тин.

Замок щелкнул. Она открыла дверь и проникла в темную комнату. Вытащила из кармана сферу, чтобы осмотреться.

Тайная комната. Комната, где ставни всегда закрыты. Комната, увидеть содержимое которой так страстно желали духокровники.

В ней было полным-полно карт.

Суть прыжков между поверхностями была не в приземлении, как обнаружил Каладин. Не в навыках или выборе момента. И даже не в том, как менялась точка обзора.

Дело было в страхе.

В том миге, когда, зависнув в воздухе, тело дергалось от смены направления, в котором его тянуло – не вниз, а вбок. Инстинкты Каладина не были готовы к такой перемене. Первобытная часть его сознания паниковала всякий раз, когда низ переставал быть низом.

Молодой человек побежал к стене и прыгнул ногами вбок. Он не мог колебаться, не мог бояться, не мог отступить. Он словно учил себя падать лицом вперед на каменную поверхность, не выставив руки вперед для защиты.

Капитан сменил перспективу и использовал буресвет, чтобы стена оказалась внизу. Направил ноги. Даже сейчас, в этот краткий миг, его инстинкты бунтовали. Тело точно знало, что он упадет обратно на дно ущелья. Переломает себе кости, ударится головой.

Он приземлился на стену, не споткнувшись.

Каладин выпрямился, изумленный, и выдохнул облачко буресвета.

– Здорово! – воскликнула Сил, мечась вокруг него.

– Это противоестественно, – проворчал Каладин.

– Нет, я не могу быть причастной к чему-то противоестественному. Это просто… над-естественно.

– Ты хотела сказать, сверхъестественно.

– А вот и не хотела. – Она рассмеялась и понеслась вперед.

Это и впрямь было сверхъестественно – как неестественно ходить для ребенка, который этому только учится. Естественность должна была появиться со временем. Каладин учился ползать, а ему, к несчастью, скоро предстояло побежать. Как ребенку, которого бросили в берлогу белоспинника. Учись быстрей, не то станешь обедом.