Слова сияния

– Я чувствую себя живой, – ответила Эшонай в ритме радости, – сильной, меня переполняет мощь. Я чувствую связь с миром, которую должна была познать давным-давно. Давим, это похоже на смену тупоформы на любую другую – да, перемены столь значительны. Теперь, когда я владею этой силой, мне понятно, что до сих пор я не жила по-настоящему.

Она подняла руку и сжала кулак. Воительница чувствовала, как энергия циркулирует по руке вместе с сокращением мышц, хотя ничего не было видно под осколочным доспехом.

– Красные глаза, – прошептал Абронай. – Неужели мы дошли до этого?

– Решение еще не принято, – напомнила Чиви. – Возможно, нам четверым следует сначала все оценить, а потом сказать, стоит ли остальным присоединяться. – Венли открыла рот, но Чиви взмахнула рукой, не давая ей говорить. – Венли, ты уже все сказала. Мы знаем, чего ты хочешь.

– К несчастью, ждать нельзя, – возразила Эшонай. – Если мы хотим загнать алетийские войска в ловушку, требуется время, чтобы преобразить всех до того, как человеки отправятся на поиски Нарака.

– Я хочу попробовать, – проговорил Абронай. – Возможно, надо предложить нашим людям массовое преображение.

– Нет, – отрезала Зульн в ритме мира.

Представительница тупоформы в Пятерке сидела ссутулившись и не поднимая глаз. Она почти все время молчала.

Эшонай настроилась на раздражение:

– Как это понять?

– Нет, – повторила Зульн. – Это неправильно.

– Я бы хотел, чтобы мы все пришли к согласию, – сказал Давим. – Зульн, отчего ты не хочешь прислушаться к голосу разума?

– Это неправильно, – повторила тупица.

– Она тупая. – Эшонай пожала плечами. – Нам не стоит обращать на нее внимание.

Давим загудел в ритме беспокойства:

– Эшонай, Зульн представляет прошлое. Ты не должна так отзываться о ней.

– Прошлое мертво.

Абронай присоединился к Давиму и тоже загудел в ритме беспокойства:

– Возможно, нам следует еще подумать. Эшонай, ты… говоришь не так, как раньше. Я и не понял, что перемены были такими разительными.

Эшонай настроилась на один из новых ритмов – ритм гнева. Воительница удерживала песню внутри и машинально начала гудеть. Они такие трусливые, такие слабые! Из-за них ее народ погибнет.

– Давайте снова встретимся чуть позже, – предложил Давим. – И поразмыслим еще. Я могу побеседовать с тобой с глазу на глаз, если пожелаешь.

– Конечно.

Все поднялись со своих мест на вершине колонны. Эшонай подошла к краю и посмотрела вниз, пока остальные спускались. Шпиль был слишком высоким для прыжка, даже в осколочном доспехе. Ей так хотелось попробовать.

Похоже, все до единого жители города собрались у основания шпиля, ожидая решения. За недели после преображения Эшонай слухи о том, что случилось с ней – а после и с другими, – напитали город некоей смесью тревоги и надежды. Многие приходили к ней, умоляя дать им ту же форму. Они видели, какой шанс та давала.

– Они не согласятся, – раздался позади голос Венли, когда все ушли. Сестра говорила в ритме злобы, одном из новых ритмов. – Ты была слишком агрессивна.

– Давим на нашей стороне, – возразила Эшонай в ритме уверенности. – Чиви тоже перейдет к нам, если ее убедить.

– Этого недостаточно. Если Пятерка не придет к единогласию…

– Не беспокойся.

– Наши люди должны принять эту форму, – сказала Венли. – Это неизбежно.

Эшонай обнаружила, что настраивается на новый ритм изумления… Насмешка – вот что это было. Она повернулась к сестре:

– Ты знала, не так ли? Ты в точности знала, что́ эта форма сделает со мной. Ты это поняла до того, как приняла ее сама.

– Я… Да.

Эшонай схватила сестру за ворот и дернула к себе, крепко держа. В осколочном доспехе это было нетрудно, хотя Венли сопротивлялась сильней, чем должна была, и по ее рукам и лицу пробежала маленькая красная молния. Эшонай не привыкла к тому, чтобы ее сестра-ученая демонстрировала такую силу.

– Ты могла всех нас уничтожить, – прорычала Эшонай. – Что, если бы эта форма сотворила нечто ужасное?

Крик. В ее голове. Венли улыбнулась.

– Как тебе удалось это открыть? – спросила Эшонай. – В песнях такого нет. Тут кроется что-то еще.

Венли не ответила. Она посмотрела сестре в глаза и загудела в ритме уверенности:

– Мы должны сделать так, чтобы Пятерка согласилась. Чтобы выжить, чтобы победить человеков, нужно быть в этой форме – всем до единого. Мы обязаны призвать эту бурю. Эшонай, она… ждет. Ждет и собирает силы.

– Я об этом позабочусь, – сказала Эшонай и отпустила сестру. – Ты можешь собрать достаточно спренов, чтобы мы преобразили всех?

– Мои помощники только этим и занимаются последние три недели. Мы будем готовы преобразить тысячи и тысячи в течение двух Великих бурь перед затишьем.

– Хорошо. – Эшонай начала спускаться по лестнице.

– Сестра! – окликнула Венли. – Ты что-то задумала. Что именно? Как ты убедишь Пятерку?

Эшонай продолжила спускаться. Благодаря силе и равновесию, дарованным осколочным доспехом, она могла не держаться за перила. Приблизившись к концу лестницы, где другие члены Пятерки беседовали с людьми, она остановилась, чтобы быть чуть выше толпы, и сделала глубокий вдох.

А потом прокричала так громко, как только смогла: