Слова сияния

— Так вот что вы получаете от нас, — сказала Шаллан, распутывая волосы пальцами. — Симбиоз. Я получаю доступ к волноплетению, ты — возможность мыслить.

— Разум, — сказал Узор. — Мысли. Жизнь. Это человеческие свойства. Мы идеи. Идеи, которые хотят жить.

Шаллан продолжила возиться с волосами.

— Я не собираюсь тебя убивать, — сказала она твердо. — Я не поступлю подобным образом.

— Не думаю, что другие собирались, — ответил Узор. — Но не важно.

— Очень важно. Я этого не сделаю. Я не Сияющий рыцарь. Джасна все прояснила. Человек, который владеет мечом, не обязательно солдат. То, что я способна на некоторые вещи, не делает меня одной из них.

— Ты произнесла клятву.

Шаллан замерла.

«Жизнь перед смертью…»

Слова приплыли к ней из теней прошлого. Прошлого, о котором она не могла думать.

— Ты живешь ложью, — продолжил Узор. — Она дает тебе силу. Но правда... Не говоря правду, ты не будешь способна развиваться, Шаллан. Каким-то образом я это знаю.

Она закончила с волосами и собралась перевязать ступни. Узор переместился на другую сторону повозки и расположился на стене, слабо видимый в тусклом свете. У нее осталась горсть заряженных сфер. Не так много штормсвета, учитывая, как быстро он ее покидает. Должна ли она потратить все, что есть, для дальнейшего лечения ног? Сможет ли она исцелять их намеренно или эта способность ускользнет от нее, как ткачество светом?

Шаллан спрятала сферы в потайной карман. Она сохранит их на всякий случай. Возможно, теперь эти сферы и их свет — единственное доступное ей оружие.

Сменив бинты, девушка встала в дребезжащей повозке и обнаружила, что боль в ногах почти утихла. Она могла ходить почти нормально, хотя предпочла бы не перемещаться без обуви на большие расстояния. Довольная, Шаллан постучала Блуту по ближайшей к нему деревянной стене.

— Останови!

На этот раз ей не пришлось повторять. Шаллан обошла повозку, заняла свое место рядом с Блутом и сразу заметила впереди столб дыма. Он стал темнее, больше, неистово клубился.

— Это не костер для приготовления пищи, — сказала Шаллан.

— Да, — ответил Блут с мрачным выражением на лице. — Горит что-то большое. Возможно, повозки. — Он взглянул на нее. — Кто бы там ни был, не похоже, что у них все хорошо.

ГЛАВА 18. Ушибы

Упорство, внимательность, рьяность в науке

Формы ученой награду сулят.

Остерегайся амбиций врожденных,

Потерей наивности будешь заклят.

«Песнь перечислений» слушающих, строфа 69

— У новых парней прогресс, ганчо, — сказал Лоупен, откусывая от чего-то, завернутого в бумагу. — Носят униформу, разговаривают как настоящие мужики. Забавно. На это у них ушло несколько дней, а у нас — недели.

— У других недели, но только не у тебя.

Каладин стоял, опираясь на копье и прикрывая глаза от солнца. Он по-прежнему находился на тренировочном полигоне для светлоглазых, присматривая за Адолином и Ренарином. Младший принц получал первые наставления от мастера меча Зейхела.

— У тебя было правильное отношение ко всему с первого дня, как ты оказался с нами, Лоупен.

— Ну, жизнь довольно хороша, знаешь ли.

— Довольно хороша? Еще недавно ты был вынужден носить перекидные мосты до тех пор, пока смерть не настигла бы тебя на плато.

— Ага, — согласился Лоупен, делая очередной укус.

То, что он ел, выглядело, как толстый кусок лепешки, обернутый вокруг чего-то вязкого на вид. Лоупен облизал губы и протянул еду Каладину, освободив тем самым единственную руку, которой он некоторое время копался в кармане.

— Случаются плохие дни. Случаются хорошие дни. В конечном счете все выравнивается.

— Странный ты человек, Лоупен, — произнес Каладин, изучая переданную ему «еду». — Что это?

— Ута.

— Уха?

— У-т-а. Хердазианская еда, парень. Отличная вещь. Можешь попробовать, если хочешь.

Ута была похожа на вымазанные в какой-то темной жидкости куски непонятного мяса, завернутые в чересчур толстую лепешку.

— Отвратительно, — сказал Каладин, вручая ее обратно Лоупену. Тот отдал ему выуженную из кармана раковину, исписанную с обеих сторон глифами.

— Многое теряешь. — Лоупен откусил еще чуть-чуть.

— Тебе не следует так разгуливать, — заметил Каладин. — Это неприлично.

— Ха, зато удобно. Смотри, она хорошо завернута. Можно гулять, делать свои дела и в то же время есть...

— Неряшливо, — произнес Каладин, изучая раковину.

На ней были записи Сигзила о том, сколькими солдатами они располагают, сколько еды, по мнению Камня, им необходимо, и предположения Тефта о том, как много бывших мостовиков готовы к тренировкам.

Последнее число оказалось довольно большим. Если мостовики выживали, они становились сильнее, таская мосты. Как доказал Каладин на собственном опыте, это позволяло сделать из них хороших солдат. Если их мотивировать, конечно.