Слова сияния

Когда он добрался до барака Четвертого моста, Камень раздавал вечернюю порцию рагу. Намного позже, чем обычно, но некоторые мужчины оказались заняты на дополнительных сменах. Они больше не были ограничены одним рагу, но все еще настаивали на нем во время ужина. Каладин с благодарностью взял миску, кивнув Бисигу, который отдыхал с несколькими другими мужчинами и болтал о том, что они на самом деле скучали по переноске моста. Каладин привил им уважение к нему, даже большее, чем уважение солдата к своему копью.

Рагу. Мосты. Они с такой нежностью говорили о вещах, которые когда-то были символами их рабства. Каладин начал есть и остановился, заметив нового человека, прислонившегося к камню около огня.

— Я тебя знаю? — спросил он, указав на лысого, мускулистого человека. Кожа мужчины оказалась смуглой, как у алети, но форма лица была другой. Хердазианин?

— О, не обращай внимания на Пунио, — отозвался Лоупен неподалеку. — Это мой кузен.

— У тебя есть кузен в бригадах мостовиков? — спросил Каладин.

— Неа, — ответил Лоупен. — Видимо, он просто прослышал от моей матери, что нам нужно больше охранников, вот и пришел помочь. Я позаботился о его униформе и всем остальном.

Новоприбывший, Пунио, улыбнулся и поднял ложку.

— Четвертый мост, — проговорил он с сильным хердазианским акцентом.

— Ты солдат? — спросил его Каладин.

— Да, — ответил мужчина. — Армия светлорда Ройона. Не волнуйся. Теперь я принес присягу Холину. Из-за кузена. — Пунио дружелюбно улыбнулся.

— Ты не можешь просто так оставить свою армию, Пунио, — сказал Каладин, потирая лоб. — Это называется дезертирством.

— Только не для нас, — отозвался Лоупен. — Мы хердазиане — никто не может приказать нам оставаться порознь.

— Да, — согласился Пунио. — Раз в год я отправляюсь на родину. Когда возвращаюсь, никто меня не помнит. — Он пожал плечами. — В этот раз я вернулся сюда.

Каладин вздохнул, но парень, судя по всему, знал, с какой стороны держать копье, а Каладину действительно требовались дополнительные люди.

— Хорошо. Просто притворись, что был мостовиком с самого начала, ладно?

— Четвертый мост! — воскликнул Пунио с энтузиазмом.

Каладин прошел мимо него и занял свое обычное место у костра, чтобы отдохнуть и подумать. Однако у него ничего не вышло, так как кто-то приблизился и присел рядом на корточки. Кто-то с мраморной кожей, в униформе Четвертого моста.

— Шен? — произнес Каладин.

— Сэр.

Шен продолжал пристально на него смотреть.

— Ты что-то хотел? — спросил Каладин.

— Я действительно член Четвертого моста? — спросил Шен.

— Конечно.

— Так где же мое копье?

Каладин взглянул Шену в глаза.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— По-моему, я не член Четвертого моста, — ответил Шен, раздумывая над каждым словом. — Я раб Четвертого моста.

Каладина будто ударили кулаком в живот. За все время он услышал от Шена едва ли десяток слов, и теперь такое?

Так или иначе, слова причиняли жгучую боль. Перед ним был мужчина, который, в отличие от остальных, не мог уйти и отыскать свою дорогу в жизни. Далинар освободил остальных из Четвертого моста, но паршмен... Он будет рабом, не важно, куда пойдет или что сделает.

Что мог сказать ему Каладин? Шторма.

— Я ценю твою помощь в ущельях. Знаю, тебе было трудно смотреть на то, что мы делали иногда внизу.

Шен ждал, все еще сидя на корточках, и слушал. Он внимательно смотрел на Каладина своими сплошными, черными, непроницаемыми глазами паршмена.

— Я не могу начать вооружать паршменов, Шен, — сказал Каладин. — Светлоглазые с трудом воспринимают нас самих. Если я дам тебе копье, подумай, какой шторм разразится.

Шен кивнул, на его лице не отразилось ни намека на эмоции. Он выпрямился.

— Значит, я раб.

Он ушел прочь.

Каладин стукнулся головой о камень позади и уставился в небо. Штормовой мужчина. Для паршмена у него была хорошая жизнь. Определенно больше свободы, чем у любого из его вида.

«А тебе бы этого хватило? — спросил голос у него внутри. — Был бы ты счастлив, если бы оказался рабом, с которым хорошо обращаются? Или попытался бы сбежать, пробить себе путь к свободе?»

Что за неразбериха. Каладин отбросил мелькавшие мысли, ковыряясь в рагу. Он успел проглотить две ложки, прежде чем Натам — один из дежуривших во дворце — спотыкаясь, ворвался в лагерь, вспотевший, взволнованный и раскрасневшийся от бега.

— Король! — воскликнул он, тяжело дыша. — Убийца.

ГЛАВА 23. Убийца

Теней и предвидений форма ночная,

Как боги нас бросили, стала шептать.

Грядет новый шторм, чтобы разрушить.

Грядет новый шторм, чтобы создать.

Грядет новый шторм и покажет тот путь,

Который вам должно избрать.

«Песнь тайн» слушающих, строфа 17

Король оказался в порядке.

Каладин стоял, опираясь рукой на дверной косяк, и задыхался от обратного бега во дворец. Внутри Элокар, Далинар, Навани и оба принца говорили одновременно. Никто не умер. Никто не умер.