Слова сияния

— Почему все молчат? — требовательно спросил отец, оглядывая комнату. — Я только что объявил о своей помолвке! Вы выглядите, как куча штормовых алети. Мы веденцы! Пошумите, идиоты.

Гости вежливо похлопали, хотя выглядели еще более стесненно, чем раньше. Балат и близнецы переглянулись, а затем слегка постучали по столу.

— Ну и пустота со всеми вами.

Отец рухнул на стул, а к низкому столу приблизились паршмены, каждый принес коробочку.

— Подарки для моих детей, чтобы отметить событие, — сказал отец, взмахнув рукой. — Вот еще! Не знаю, зачем проявил столько заботы.

Он допил остатки вина.

Мальчикам достались кинжалы — отличные экземпляры, с гравировкой как у Клинков Осколков. Шаллан получила ожерелье из внушительных серебряных звеньев. Она молча взяла его в руки. Отцу не нравилось, когда она много разговаривала на пирах, хотя он всегда сажал ее поближе к высокому столу.

Он никогда на нее не кричал. Не напрямую. Временами ей хотелось, чтобы он так поступал. Может быть, тогда Джушу не обижался бы на нее так сильно. Он...

Дверь в пиршественный зал резко распахнулась. Слабый свет упал на высокого мужчину в темной одежде, стоящего на пороге.

— Что за безобразие! — воскликнул отец, вскочив и ударив кулаками по столу. — Кто смеет врываться ко мне на пир?

Мужчина шагнул внутрь. Его лицо было таким узким и вытянутым, как будто его прищемили. На отворотах длинного мягкого красно-коричневого сюртука красовались оборки, а то, как он поджимал губы, создавало впечатление, что незнакомец только что наткнулся на уличную уборную, переполнившуюся из-за дождя.

Один его глаз был ярко-голубым, другой — темно-карим. Одновременно и темноглазый, и светлоглазый. По спине Шаллан побежали мурашки.

К высокому столу подбежал слуга дома Давар и что-то зашептал на ухо отцу. Шаллан не расслышала его слова, но что бы там ни было, из облика ее отца тут же испарилась любая угроза. Он остался стоять с отвисшей челюстью.

Несколько слуг в красно-коричневых ливреях окружили новоприбывшего. Он шагнул вперед, с особой тщательностью выбирая, куда наступить, словно опасаясь во что-то вляпаться.

— Меня прислал его высочество кронпринц Валам, правитель этих земель. До его внимания дошли дурные слухи, упорно гуляющие по здешним местам. Слухи касательно смерти светлоглазой женщины.

Мужчина встретился взглядом с отцом.

— Мою жену убил ее любовник, — ответил тот. — Который потом совершил самоубийство.

— Некоторые люди рассказывают другую историю, светлорд Лин Давар, — проговорил незнакомец. — Эти слухи... причиняют беспокойство. Они вызывают недовольство его высочества. Если подчиняющийся ему светлорд убивает светлоглазую женщину, имеющую высокий статус, кронпринц не может просто не обращать внимания.

Отец не отреагировал с тем возмущением, которого ожидала от него Шаллан. Он лишь сделал жест в сторону дочери и гостей.

— Прочь, — приказал он. — Освободите место. С тобой, посланник, мы поговорим наедине. Не стоит тащить грязь за порог.

Из-за стола поднялся Тавинар, явно желающий уйти как можно быстрее. Девочка взглянула на Балата и что-то тихо прошептала, когда они уходили.

Отец посмотрел на Шаллан, и она поняла, что снова застыла после упоминания о матери, по-прежнему сидя на своем месте рядом с высоким столом отца.

— Дитя, — мягко проговорил отец, — иди посиди со своими братьями.

Она отошла, пройдя мимо посланника, подошедшего к высокому столу. Его глаза... Это был Редин, незаконнорожденный сын кронпринца. Поговаривали, что отец использовал сына как палача и наемного убийцу.

Так как ее братьев не прогнали из комнаты напрямую, они расселись в креслах перед камином, достаточно далеко, чтобы обеспечить отцу уединение. Братья оставили местечко для Шаллан, и она устроилась рядом с ними, слегка помяв великолепное шелковое платье. Завернутая в многочисленные слои, создающие объем, девочка чувствовала себя так, будто только платье имело значение, а сама она находилась где-то в другом месте.

Бастард кронпринца сел за стол вместе с отцом. Хотя бы кто-то вступил с ним в конфликт. Но вдруг сын кронпринца решит, что отец виновен? Что тогда? Расследование? Шаллан не хотела, чтобы с отцом что-то случилось. Она решила, что остановит тот мрак, который медленно душил их всех. Казалось, что после смерти матери из жизни ее семьи ушел весь свет.

Когда мать...

— Шаллан? — позвал Балат. — С тобой все в порядке?

Она встряхнулась.

— Можно мне взглянуть на кинжалы? С моего стола они выглядели очень красиво.

Виким просто уставился в огонь, но Балат кинул ей свой кинжал. Она неуклюже его поймала и вытащила из ножен, восхитившись тому, как в металлических завитках отражается свет камина.

Мальчики наблюдали за спренами огня, танцующими в пламени. Трое братьев больше не разговаривали друг с другом.

Балат оглянулся через плечо, бросив взгляд в сторону высокого стола.

— Хотел бы я услышать, о чем у них идет речь, — прошептал он. — Может быть, они уволокут его прочь. Будет справедливо, учитывая, что он сделал.

— Он не убивал мать, — тихо произнесла Шаллан.

— Ага. — Балат фыркнул. — Тогда что же произошло?

— Я...