Слова сияния

Она не знала. Не могла об этом думать. Только не о том времени, не о том дне. Неужели отец действительно пошел на убийство? Шаллан снова почувствовала озноб, несмотря на тепло очага.

Вновь наступила тишина.

Кто-то... кто-то должен что-то сделать.

— Они разговаривают о растениях, — сказала Шаллан.

Балат и Джушу посмотрели на нее. Виким продолжал пялиться в огонь.

— О растениях, — повторил Балат ровным голосом.

— Да. Мне немного слышно.

— Я ничего не слышу.

Шаллан пожала плечами из многочисленных слоев своего платья.

— У меня слух лучше, чем у тебя. Да, о растениях. Отец жалуется, что деревья в саду никогда его не слушают, когда он приказывает им подчиняться.

«Они теряют листья из-за болезни, — говорит он, — и отказываются отращивать новые».

«Вы пробовали бить их за непокорность?» — спрашивает посланник.

«Все время, — отвечает отец. — Я даже обломал их ветки, но они все равно не подчиняются! Полный беспорядок. Они должны хотя бы убирать за собой».

«Да, это проблема, — говорит посланник, — ведь деревья без листвы вряд ли кому-то нужны. К счастью, есть решение. Когда-то у моего кузена были деревья, которые вели себя таким же образом, и он обнаружил, что требовалось всего лишь петь им песни, и тогда их листья тут же отрастали заново».

«Ах, конечно же, — соглашается отец. — Я немедленно попробую поступить таким же образом».

«Надеюсь, у вас все получится».

«Что ж, если так, я действительно испытаю облегчение».

Ее братья уставились на нее, сбитые с толку.

В конце концов Джушу вскинул голову. Он был самым младшим из братьев и старше только самой Шаллан.

— Об... лист... вение...

Балат захохотал так громко, что на них посмотрел отец.

— О, это ужасно, — вымолвил Балат. — Это на самом деле ужасно, Шаллан. Тебе должно быть стыдно.

Она поуютней устроилась в своем платье, ухмыляясь. Даже на лице Викима, старшего близнеца, показалась улыбка. Она не видела, чтобы он улыбался уже... сколько?

Балат вытер слезы.

— На мгновение я действительно решил, что ты слышишь их разговор. Ты маленькая Несущая Пустоту. — Он глубоко вздохнул. — Шторма, но было так забавно.

— Нам нужно смеяться чаще, — ответила Шаллан.

— Наш дом — не подходящее место для смеха, — сказал Джушу, глотнув вина.

— Из-за отца? — спросила Шаллан. — Он один, а нас четверо. Нам просто стоит быть более оптимистичными.

— Оптимизм не изменит факты, — сказал Балат. — Хотел бы я, чтобы Хеларан не уезжал.

Он ударил кулаком по боковине кресла.

— Не завидуй его путешествиям, тет-Балат, — тихо проговорила Шаллан. — В мире столько мест — мест, которых мы, возможно, никогда не увидим. Пусть хоть один из нас побывает там. Подумай, какие истории он расскажет, вернувшись назад. Краски жизни.

Балат оглядел тусклую комнату из черного камня с беззвучно полыхающими оранжево-красными каминами.

— Краски жизни. Я бы не возражал, если бы здесь, вокруг, появилось больше красок.

Джушу улыбнулся.

— Любое изменение лучше, чем наблюдать за лицом отца.

— Только не надо цепляться к лицу отца, — ответила Шаллан. — Оно достаточно хорошо выполняет свою задачу.

— Которая заключается в?..

— В напоминании нам всем, что есть вещи похуже, чем его запах. На самом деле вполне себе благородное призвание.

— Шаллан! — воскликнул Виким.

Он разительно отличался от Джушу. Худощавый, с глубоко посаженными глазами, Виким стриг волосы так коротко, что выглядел почти как ардент.

— Не говори такие вещи, когда тебя может услышать отец.

— Он поглощен разговором, — ответила Шаллан. — Но ты прав. Наверное, мне не нужно выставлять нашу семью на посмешище. Дом Давар — особенный и долговечный.

Джушу поднял свою чашу. Виким резко кивнул.

— Правда, — добавила она, — то же самое можно сказать и о бородавке.

Джушу чуть не подавился вином. Балат снова захохотал во все горло.

— Прекратите безобразие! — закричал на них отец.

— Это ведь пир! — крикнул Балат в ответ. — Разве не ты просил нас вести себя более по-веденски?!

Отец смерил его взглядом и вернулся к беседе с посланником. Они склонились друг к другу через высокий стол, причем поза отца была умоляющей, а бастард кронпринца сидел с поднятой бровью и неподвижным лицом.

— Шторма, Шаллан, — сказал Балат. — Когда ты успела стать такой умной?

Умная? Она не чувствовала себя умной. Внезапно нахальство сказанного заставило Шаллан вжаться в кресло. Слова как-то сами выскальзывали из ее рта.

— Я просто... просто прочла это в книге.

— Ну, тогда ты должна больше читать таких книг, крошка, — проговорил Балат. — От них здесь кажется светлее.

Отец с силой ударил рукой по столу, от чего подпрыгнули кубки и загремели тарелки. Шаллан взволнованно взглянула на него, а он наставил палец на посланника и начал что-то говорить. Слишком тихо и далеко, чтобы Шаллан могла разобрать, о чем шла речь, но она знала этот взгляд отца. Она видела его много раз перед тем, как он брал свою трость — а однажды даже кочергу — чтобы наказать одного из слуг.

Посланник встал одним плавным движением. Его утонченность казалась щитом, о который разбивался нрав отца.

Шаллан ему позавидовала.