Слова сияния

Шаллан совершила ошибку, когда упомянула, что многие великие художники тренировались подобным способом. Дома после долгих просьб она уговорила нескольких служанок позировать для нее, пообещав уничтожить наброски. Что и сделала. Она никогда не рисовала мужчин с натуры. Шторма, это бы так смущало!

Шаллан не позволила себе задержаться в ванне. Спустя пятнадцать минут по часам она стояла одетая и расчесывала перед зеркалом мокрые волосы.

Как она сможет вернуться в Джа Кевед к мирной сельской жизни? Ответ прост. Вероятно, она никогда не вернется. Когда-то такая мысль могла бы ее испугать, теперь лишь взволновала. И она была полна решимости привезти братьев на Разрушенные равнины. Здесь они будут в большей безопасности, чем в поместье отца, и что они оставят позади? Едва ли вообще что-нибудь. Шаллан начинала думать, что такое решение лучше, чем любое другое, и позволит им избежать проблем с пропавшим преобразователем.

Она отправилась в один из информационных центров, связанных с Ташикком, — их было по одному в каждом лагере — и заплатила за письмо вместе с самопером, чтобы отправить сообщение братьям из Валата. К несчастью, доставка займет несколько недель. Если оно вообще дойдет. Торговец, с которым она говорила в информационном центре, предупредил ее, что продвижение по Джа Кеведу теперь очень затруднено из-за войны за трон. Из осторожности она отправила второе письмо из Нортгрипа, который находился так далеко от полей сражения, как только возможно. Она надеялась, что по крайней мере одно из двух писем благополучно доберется до адресата.

Снова установив контакт, Шаллан написала братьям лишь об одном. Покинуть поместье Давар. Взять деньги, посланные Джасной, и бежать на Разрушенные равнины. На данный момент она сделала все, что могла.

Бросившись через комнату, девушка запрыгала на одной ноге, натягивая туфлю, и пронеслась мимо карт.

«Я разберусь с вами позже».

Пора очаровать жениха. Так или иначе. В романах, которые она читала, все казалось так просто. Похлопать ресницами, залиться румянцем в подходящий момент. Ну, в тот последний раз всего этого хватало. Разве что было не всегда уместно. Шаллан застегнула рукав на безопасной руке, задержавшись в дверях, оглянулась и увидела на столе папку с набросками и карандаш.

Она не хотела опять уходить без них, поэтому сложила все в сумку и выбежала наружу. На пути через беломраморный дом Шаллан миновала Палону и Себариала, которые устроились в комнате с огромными стеклянными окнами, располагавшимися с подветренной стороны и выходящими в сад. Палона лежала вниз лицом с обнаженной спиной, наслаждаясь массажем, а Себариал полусидя ел сладости. За трибуной в углу стояла молодая женщина и декламировала им стихи.

Шаллан было трудно судить этих двоих. Себариал. Умный гражданский стратег или праздный обжора? Или и тот, и другой? Палона определенно наслаждалась предметами роскоши, но не казалась ни капельки высокомерной. Последние три дня Шаллан провела, изучая бухгалтерские книги Себариала, и обнаружила, что они в абсолютном беспорядке. В некоторых областях он казался очень умным. Как же он так запустил бухгалтерию?

Шаллан не слишком хорошо ладила с цифрами, особенно по сравнению со своим искусством, но в некоторых случаях получала удовольствие от математики и решила заняться бухгалтерскими книгами Себариала.

Газ и Ватах ждали ее за дверью. Они последовали за ней к экипажу Себариала, который был предоставлен к услугам Шаллан с одним из ее рабов в качестве лакея. Эн сказал, что занимался подобной работой прежде, и улыбнулся ей, когда девушка поднялась на подножку. Отрадно видеть. Шаллан не могла припомнить, чтобы пятеро рабов улыбались во время их путешествия, даже когда она освободила их из клетки.

— К вам хорошо относятся, Эн? — спросила она, когда раб открыл перед ней дверцу экипажа.

— Да, хозяйка.

— Скажешь мне, если что-то изменится?

— Э-э, да, хозяйка.

— А ты, Ватах? — спросила она, поворачиваясь к бывшему дезертиру. — Как тебе ваши удобства?

Он хмыкнул.

— Полагаю, это означает, что вам удобно?

Газ усмехнулся. Коротышка улавливал игру слов.

— Вы выполнили наше соглашение, — сказал Ватах. — Отдаю вам должное. Мои люди счастливы.

— А ты?

— Скучаю. Все, что мы делаем, — сидим целыми днями, получаем жалование, которое вы платите, и ходим по кабакам.

— Большинство мужчин посчитали бы такую работу идеальной.

Она улыбнулась Эну и поднялась в экипаж.

Ватах закрыл за ней дверь, потом заглянул в окно.

— Большинство мужчин — идиоты.

— Ерунда, — улыбнулась Шаллан. — Согласно законам статистики, идиоты только половина из них.

Ватах хмыкнул. Она научилась интерпретировать его хмыканье, составляющее сущность разговора дезертира. Оно примерно означало: «Я не собираюсь признавать, что это шутка, потому что может пострадать моя репутация законченного и полного тупицы».

— Полагаю, — сказал он, — мы поедем сверху.

— Спасибо за предложение, — отозвалась Шаллан и опустила шторку на окне.