Слова сияния

Она задрожала и посмотрела вниз, на сферу под рукой. Девушка была опасно близка к тому, чтобы окончательно провалиться в Шейдсмар, и с трудом различала образы физической реальности вокруг. Только бусины. Она чувствовала, что в любой момент может упасть в море бусин.

— Пожалуйста, — сказала Шаллан сфере. — Мне нужно, чтобы ты стала огнем.

Узор загудел другим голосом, довольным, говоря за сферу:

— Я — ветка.

— Ты могла бы стать огнем, — сказала Шаллан.

— Я — ветка.

Ветка оказалась не особенно красноречивой. Шаллан подумала, что не стоит сильно удивляться.

— Почему бы тебе не стать огнем?

— Я — ветка.

— Как мне заставить ее измениться? — спросила Шаллан у Узора.

— М-м... Я не знаю. Ты должна ее убедить. Предложи ей правду, может быть? — Он говорил взволнованно. — Это место опасно для тебя. Для нас. Пожалуйста. Быстрее.

Шаллан снова посмотрела на ветку.

— Ты хочешь гореть.

— Я — ветка.

— Подумай, как это было бы весело.

— Я — ветка.

— Штормсвет, — проговорила Шаллан. — Ты можешь его получить! Весь, что у меня есть.

Пауза. В конце концов последовал ответ:

— Я — ветка.

— Веткам нужен штормсвет. Для... разных вещей... — Шаллан сморгнула слезы усталости.

— Я...

— ...ветка, — закончила девушка.

Она сжала сферу, одновременно чувствуя ее и ветку в физическом мире, и попыталась придумать очередной аргумент. На какие-то мгновения усталость отступила, но теперь возвращалась, наваливаясь еще сильнее. Почему...

Ее штормсвет подходил к концу.

Через секунду он иссяк, вытек из нее, а она выдохнула и соскользнула в Шейдсмар, чувствуя себя подавленной и измученной.

Шаллан упала в море сфер. Ужасная темнота, состоящая из миллионов движущихся частиц, поглощала ее.

Шаллан выдернула себя из Шейдсмара.

Сферы расступились, превращаясь в ветки, камни и деревья, возвращая ее в привычный мир. Она очутилась в маленькой роще, сердце колотилось изо всех сил.

Все вокруг стало обычным. Не было больше ни отдаленного солнца, ни океана бусин. Только бездушный холод, ночное небо и жалящий ветер, дующий меж деревьев. Осушенная сфера выскользнула из пальцев и зацокала по каменной поверхности. Шаллан прислонилась к сундуку Джасны. Ее руки до сих пор болели после того, как она перетащила его с пляжа под деревья.

Девушка сжалась в испуге.

— Ты знаешь, как развести костер? — спросила она Узора.

Ее зубы стучали. Отец Штормов, она больше не чувствовала холод, но зубы выстукивали дробь, а дыхание стало видимым в лунном свете, вырываясь облачком пара.

Шаллан поняла, что ее голова начинает кружиться все сильнее. Может быть, ей стоит поспать, а поутру снова попытаться решить все проблемы.

— Изменение? — спросил Узор. — Предложи изменение.

— Я пыталась.

— Я знаю. — Его вибрации казались удрученными.

Шаллан уставилась на кучу веток, чувствуя себя совершенно бесполезной. О чем там говорила Джасна? Контроль — основа любой власти? Власть и сила являются просто вопросами восприятия? Ну вот, перед ней было прямое опровержение. Шаллан могла представлять себя великой, могла вести себя как королева, но здесь, в пустыне, это ничего не меняло.

«Ладно, — подумала Шаллан. — Я не собираюсь сидеть на месте и замерзать до смерти. Может, так и случится, но зато я попытаюсь найти помощь».

Тем не менее она не стала двигаться. Двигаться было трудно. Но лежа здесь, вжавшись в сундук, Шаллан хотя бы не так сильно чувствовала ветер. Просто лежать здесь до утра...

Она свернулась клубочком.

Нет. Это казалось неправильным. Закашлявшись, девушка кое-как поднялась на ноги и, спотыкаясь, отошла от своего не-костра, а затем выудила из потайного кармана сферу и зашагала вперед.

Узор двигался у ее ног. Ступни стали кровоточить сильнее. Шаллан оставляла на камнях красные следы. Но не чувствовала порезов.

Она шла и шла.

И шла.

И...

Свет.

Шаллан не ускорила шаг. Не могла. Но она продолжала идти, волоча ноги, к крошечному огоньку в темноте. Онемевшая часть ее разума тревожилась, что свет может оказаться Номоном, второй луной. А она подойдет к ней и упадет с края самого Рошара.

Поэтому девушка очень удивилась, ввалившись прямо в центр маленькой группы людей, сидевших вокруг лагерного костра. Она моргнула, переводя взгляд с одного лица на другое. Игнорируя издаваемые ими звуки, так как слова ничего не значили в ее состоянии, Шаллан подошла к костру, легла, свернулась калачиком и заснула. 

* * *

— Ваша светлость?

Шаллан заворчала, перекатываясь на другой бок. Ее лицо болело. Нет, по-настоящему болели ее ступни. По сравнению с этой болью с лицом все в порядке.

Если она поспит еще немного, возможно, все пройдет. Хотя бы в этот раз...

— В-ваша светлость? — повторил голос. — Вы ведь хорошо себя чувствуете?

В голосе слышался тайленский акцент. Из далеких глубин памяти всплыл свет, приносящий воспоминания. Корабль. Тайленцы. Моряки?

Шаллан заставила себя открыть глаза. В воздухе едва уловимо пахло дымом от дотлевающего костра. Небо приобрело глубокий фиолетовый цвет, становясь все ярче по мере восхода солнца. Она проспала всю ночь на твердом камне, и ее тело болело.