Слова сияния

Хердазианин следил за тем, чтобы никто из новых рекрутов случайно не забрел сюда и не увидел, чем занимается Каладин. Это было маловероятно — новички практиковались через несколько расщелин отсюда, но Каладин предпочел, чтобы кто-то все равно стоял на страже.

«В конце концов они все узнают, так или иначе, — подумал капитан мостовиков, взяв у Сигзила сферу-обломок. — Не это ли ты недавно обещал Сил? Что позволишь превратить себя в Сияющего?»

Резко вдохнув, Каладин втянул штормсвет из обломка, а затем перелил его в булыжник. С каждым разом у него получалось все лучше: сначала втягиваешь штормсвет в руку, а потом словно покрываешь булыжник слоем светящейся краски. Штормсвет впитался, и когда Каладин прижал камень к стене, тот остался на месте.

От булыжника поднимались струйки светящегося дыма.

— Наверное, не стоит заставлять Камня висеть на нем, — сказал Каладин. — Если тебе нужно от чего-то отталкиваться, почему просто не посчитать, сколько он продержится на стене сам по себе?

— Ну, это не так забавно, — сказал Сигзил. — Но, ладно.

Он продолжил записывать цифры у себя в блокноте. Многие мостовики могли бы почувствовать себя неловко при виде подобного зрелища. Письмо воспринималось как занятие не мужское, более того — богохульное, даже несмотря на то, что Сигзил писал глифами.

К счастью, сегодня Каладина сопровождали Сигзил, Камень и Лоупен — все иностранцы из разных мест со своими обычаями. В Хердазе формально исповедовали воринизм, но на самом деле у них имелась своя версия религии, а Лоупен, похоже, не имел ничего против мужчин, умеющих писать.

— Ну что, — сказал Камень, пока они ждали. — Наш Благословленный Штормом лидер, ты же говорил, что умеешь еще кое-что, ведь так?

— Летать! — снова отозвался Лоупен.

— Я не умею летать, — сухо ответил Каладин.

— Ходить по стенам!

— Пробовал уже, — сказал Каладин. — И чуть не разбил голову, когда упал.

— Ух, ганчо, не можешь ни летать, ни по стенам ходить? Мне нужно чем-то впечатлять женщин. И по-моему, для этого недостаточно лепить камни к стенам.

— Думаю, такое впечатлит любую, — ответил Сигзил. — Ведь нарушаются законы природы.

— Вижу, ты совсем не общался с хердазианскими женщинами, — вздохнул Лоупен. — Серьезно, я думаю нам лучше снова попытать счастья с полетом. Это было бы идеально.

— Есть еще кое-то, — сказал Каладин. — Не полет, но все равно полезно. Только я не уверен, что смогу повторить. Ни разу не делал этого сознательно.

— Щит, — догадался Камень, который стоял возле стены и не отводил глаз от булыжника. — На поле боя, когда паршенди стреляли в нас. Их стрелы попали в твой щит. Все их стрелы.

— Верно, — согласился Каладин.

— Нужно проверить, — сказал Сигзил. — Нам понадобится лук.

— Спрены, — Камень указал на стену. — Они притягивают его к стене.

— Что? — спросил Сигзил, пробираясь, чтобы взглянуть на висящий булыжник. — Я ничего не вижу.

— Значит, они не желают, чтобы их увидели. Мои извинения, мафа’лики, — кивнул он в их сторону.

Сигзил нахмурился и присмотрелся внимательнее, достав сферу для освещения. К нему присоединился Каладин. Когда он вгляделся внимательнее, у него получилось увидеть маленьких фиолетовых спренов.

— Они там, Сиг, — подтвердил Каладин.

— Тогда почему я их не вижу?

— Это связано с моими способностями, — ответил Каладин, бросив взгляд на Сил, которая сидела в трещине скалы неподалеку. Она свесила ногу и покачивала ею.

— Но, Камень…

— Я алайи’ику, — пояснил Камень, приложив руку к груди.

— И это значит? — нетерпеливо спросил Сигзил.

— Что я могу видеть спренов, а ты нет. — Камень положил руку на плечо невысокого мужчины. — Не переживай, друг. Я не виню тебя за то, что ты слеп. Таково большинство низинников. Видишь ли, все дело в воздухе — он не дает твоим мозгам работать как положено.

Сигзил нахмурился, но сделал несколько заметок, не переставая рассеянно шевелить пальцами. Засекал время? В конце концов булыжник отвалился от стены, выпустив несколько последних струек штормсвета, когда коснулся земли.

— Значительно больше минуты. Я насчитал восемьдесят семь секунд, — сказал Сигзил и посмотрел на остальных.

— Мы тоже должны были засекать? — спросил Каладин, глянув на Камня, который в ответ пожал плечами.

Сигзил вздохнул.

— Девяносто одна секунда, — крикнул Лоупен. — Не стоит благодарности.

Сигзил присел на камень, проигнорировав несколько торчавших из мха костей, и записал еще что-то в блокнот. Он нахмурился.

— Ха! — воскликнул Камень, присаживаясь на корточки возле него. — Выглядишь так, будто тухлых яиц наелся. Что случилось?

— Я не знаю, что делаю, Камень, — ответил Сигзил. — Мой наставник научил меня задавать вопросы и находить точные ответы. Но как я могу быть точным? Мне бы понадобились часы, чтобы засекать время, но они слишком дорогие. И даже если бы они у нас были, я не знаю, как измерять штормсвет!

— Обломками, — предложил Каладин. — Драгоценные камни тщательно взвешивают до того, как покрывают стеклом.