Слова. Том II. Духовное пробуждение

На меня произвёл большое впечатление рассказ одного епископа из Патриархии. Сначала я говорил ему: «Ну что же это за дела? С одной стороны надвигается экуменизм, с другой – сионизм, сатанизм. Скоро вместо двуглавого орла будем воздавать почести двурогому диаволу!» – «Сегодня, – ответил он мне, – нелегко найти такого епископа, каким был Паисий II, епископ Кесарийский[182]». Что же делал Паисий II? Когда он ходил с прошениями к султану, то перепоясывался верёвкой, то есть он заранее решился на то, что турки его повесят. Он словно говорил султану: «Не ищи верёвку и не теряй времени. Если хочешь меня повесить, то верёвка готова». Его посылали к султану по нелёгким вопросам, и часто в трудных ситуациях он спасал Патриархию. Когда он состарился, а надо было опять ехать к султану, то через седло лошади перебрасывали две большие корзины, связанные между собой. Одну чем-нибудь нагружали, а в другую сажали его, и так он путешествовал в Константинополь. Однажды турки издали фирман[183] о призыве греков в турецкую армию. Христианам было трудно служить вместе с турками, потому что они не могли удовлетворять необходимые им религиозные потребности. К тому же и Россия незадолго перед этим потребовала у турок, чтобы они не препятствовали грекам в отправлении христианских обязанностей. Тогда патриарх пригласил митрополита Паисия и отправил его к султану. Митрополит, перепоясанный верёвкой, опять предстал перед султаном. Султан сказал ему: «Греки должны идти в армию, чтобы служить родине». – «Да, – ответил ему владыка Паисий, – я тоже согласен с тем, чтобы греки служили в армии, ибо эти земли издавна принадлежали грекам. Однако у нас разная вера, поэтому отдельная армия греков должна находиться в отдельном военном лагере, иметь своих офицеров и тому подобное. Это необходимо для того, чтобы свои религиозные обязанности греки тоже могли отправлять. Они не могут молиться вместе с вами: у вас рамазан[184], а у нас Богоявление». – «Дать христианам оружие? – подумал султан. – Это опасно!» «Нет-нет, – ответил он митрополиту, – лучше не надо им идти в армию». В другой раз армяне подали султану прошение о том, чтобы им отдали Балукли[185], и добились благосклонного ответа. После этого обсуждать этот вопрос с султаном пошёл митрополит Паисий. «Балукли, – сказал ему султан, – должны забрать армяне, потому что это место является достоянием их дедов». – «Да, – ответил ему Паисий, – они должны забрать её, ибо, зная, что какое-то место является достоянием наших дедов, мы должны забрать его себе. Дайте мне документ о передаче Балукли, и я тоже его подпишу, потому что я пришёл сюда как представитель Патриархии». Он подписал документ, а потом достал золотой константиновский дукат[186] и сказал: «Итак, пусть армяне заберут Балукли, но тогда мы должны забрать себе Святую Софию, потому что она наша. Она принадлежала нашим дедам, и вы должны нам её вернуть». Сказав это, он показал султану золотой со святым Константином. На приём к султану митрополит в качестве свидетеля взял одного из русских офицеров, прибывших тогда на корабле в Константинополь. Таким образом, султан оказался в трудной ситуации и отменил своё решение по Балукли. «Нет-нет, – сказал ему султан, – Балукли остаётся у вас». Потому что ему надо было либо отменить своё решение, либо отдать грекам Святую Софию. Видите, как? Митрополит Паисий вертел турками, как хотел! Это потому, что он решился на смерть. А если не решиться на смерть, то ничего не добьёшься. Всё начинается с этого.

Отступление от веры смывается мученичеством

Сегодня большинство хочет, чтобы змею из дыры вытаскивали другие. Если они не достают её сами, тогда пусть, по крайней мере, предупредят других: «Осторожно! Нет ли там змеи?» – чтобы те задумались. Однако они не делают даже этого. Живи мы во времена мучеников, то с нашим рационализмом мы говорили бы так: «Я отрекаюсь от Бога внешне, но не внутренне. Таким образом я получу назначение на такую-то должность и стану помогать какому-нибудь бедняку». А во времена мучеников Церковь не причащала тех, кто бросал ладан в идоложертвенный огонь, такие люди принадлежали к чину плачущих[187]. Те, кто отрекался от Христа, должны были смыть своё отступление мученичеством. А во времена иконоборчества от христиан требовали жечь или бросать на землю иконы, и они предпочитали не бросать их, а становиться мучениками. А мы, если бы нам сказали швырнуть икону, сказали бы: «Ну и швырну её, она написана в стиле Возрождения. Попозже закажу себе другую, византийскую».

– Геронда, а как относится Церковь к тайным христианам? Они не отреклись от Христа?