Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга шестая: октябрь

Принадлежавший старшему по «лествице» титул великого князя всея Руси, восседавшего на «золотом столе» Киевском (позднее Владимирском), означал первенство чести, но не власти. Слово великого князя не считалось повелением и далеко не всегда оказывалось весомым при выяснении взаимных претензий удельных правителей. В отстаивании своих «прав» никто не хотел уступать, и князья, ослепленные властолюбием и тщеславием, брались за меч и устремлялись на пролитие братской крови. Ради удельных амбиций русские дружины опустошали Русскую землю, жгли русские города, убивали родных по крови и вере людей. Это безумие не только не прекращалось, но еще разрасталось. При умножении числа князей Рюрикова рода все запутаннее становились споры об их «правах». Злая память взаимных обид, претензий, счетов передавалась из поколения в поколение, уже целые княжеские кланы – Ольговичи и Мономаховичи – вели почти беспрестанные войны, отвлекаясь порой лишь для того, чтобы учинить резню внутри собственного клана. Голос пастырей Церкви, голос христианской совести, голос простого благоразумия – все заглушалось воплями об удельных «правах» и «обидах». «Лествичное право» уподобилось петле на шее русского православного народа. Страницы истории Руси той эпохи похожи на хронику сумасшедшего дома, и не хочется разбираться, кто «прав», а кто «не прав» среди дышащих друг на друга убийством удельных владетелей: и «правые», и «неправые» оказываются одинаково преступными, в буйном помешательстве княжеских честолюбий грабежами, пожарищами и кровью тысяч невинных оскверняя Русскую землю. Летописцы «сказывают бесчисленные рати, беспрестанные войны, многие льсти, метяжи и крамолы», а один из очевидцев междоусобного кошмара ужасается: «Страшное чудо и дивное, братья: пошли сыновья на отца, отец на детей, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов». Безумные междоусобицы можно было остановить только братской любовью о Христе Господе, смирением и кротостью. Устроения государства на основе христианских добродетелей чаял святой Владимир Креститель, но на подобное величие души русские князья оказались неспособными.

А между тем среди Рюриковичей, потомков равноапостольного Владимира, было немало людей, блиставших высокими личными качествами. За редчайшими исключениями, русские князья были усердны в молитве и посте, строили храмы и основывали монастыри, оказывали милость бедным и страждущим, были милосердны и правосудны в отношении к подданным, образованны, начитанны, хорошо знали Священное Писание и духовную литературу своего времени, ревновали о святом Православии. Историк А. Нечволодов отмечает: «Большинство русских князей, несмотря на постоянные усобицы между собой, поражают нас своим благородством, мужеством и сердечною добротою. Своим благочестием они служили добрым примером для подданных. Нередко перед кончиной они принимали пострижение и даже схиму. Семейная жизнь наших князей отличалась большой чистотой и привязанностью к своим женам, в полную противоположность тому, что делалось в это время на Западе». Многие благоверные князья российские просияли в лике святых, честные мощи их Бог прославил нетлением и чудотворениями. Но увы! Когда речь заходила об удельных «правах», будто какой-то диавольский морок застилал духовные очи русских князей, и они поднимались на братоубийственную междоусобицу. Часто даже святые благоверные князья являлись во враждующих военных станах, противостояли друг другу с оружием в руках. Лишь немногие понимали весь ужас сатанинской игры властолюбий и пытались вырваться из порочного круга. Так, благоверный князь Андрей Боголюбский, отказавшись от «золотого стола» Киевского, ушел в мирную Северную Русь. Но стоило севернорусским княжествам начать крепнуть и богатеть, как и туда переметнулась зараза междоусобиц. Казалось, для наследника княжеского рода, не желавшего пятнать руки и душу пролитием братской крови, оставался один путь – путь преподобного князя Николая Святоши, вообще отрекшегося от власти и ушедшего в монахи. А над теми, кто принимал власть в уделах, довлели клановые счеты и интересы, наследственная вражда, вовлекавшая их в кровавую междоусобицу. Но наконец переполнилась чаша долготерпения Божия, и бичом Господним, карающим за братоубийства, обрушились на Русь ордынские полчища.