Словарь далей

Когда умрет последний ветеран
большой войны — а это будет скоро —
какая из освобожденных стран
над ним склонится горестно и скорбно?

И кто объявит траур мировой
по этому последнему солдату?

Его могила зарастет травой,
кладбищенская пыль падет на дату
его рождения — 28-й…

Ну вот, опять пришел он, как домой,
в родной окоп, и от шальных осколков
доской прикрылся, не страшась нисколько
передовой — ведь худо лишь зимой

и в дождь. А так, пока тепло и сухо,
и можно покемарить без затей,
почти спокойно: лишь бы эта сука —
война — не дотянулась до детей…

Среднерусская дорога

Среднерусская дорога…
И ухабы, и морока,
и простая, как частушка,
вырастает деревушка:
восемь, что ли, там домов —
в общем, как в частушке слов.

Среднерусская дорога!
Каждый дом — шагах в пяти
от державного пути,
здесь отмеченного строго:
то квитанцией налога,
то медалью на груди.

Похоронок было много,
свадеб не было почти.

Среднерусская дорога
громыхает у порога —
ей как будто все равно,
если здесь остынет печка,
и обрушится крылечко,
и доской забьют окно.

Разве что у мимоезжих,
мимолетних, мимоспешных
шелохнется, ворохнется
ощущение стыда,
что из отчего колодца
без следа ушла вода.

Среднерусская дорога
поднимается полого
мимо вымерзшего дома,
мимо вымершей избы —
это ясно и знакомо,
это вычерки судьбы,
это — выпало словечко,
укатилось, как колечко,
и не жжется, не смеется,
затерялось…
                         И тогда
и частушка не поется,
и Россия — сирота.

Среднерусская дорога…
Вот и снова — без упрека —
вырастает, как частушка,
небольшая деревушка:
восемь, что ли, там домов —
в общем, как в частушке слов.

Если будет свет в окне —
мне светлей в моей стране.
                                            1978

Деревня Белица