Кстати, «набекрень» – нечто наклонённое. Когда-то существовал и глагол «бекренить» – гнуть, то есть сворачивать набок, делать кособоким. Сейчас он исчез. Зато никуда не делись «крен», «крениться» и тверская деревня Бекрень, растянутая вдоль правой стороны одной-единственной улицы. Тамошние жители настаивают, что деревня названа в честь барина, Ивана Дмитриевича Башмакова, контуженного в 1758 году в сражении под Кюстрином во время Семилетней войны. Его шапка всегда была сдвинута на одно, видимо, оглохшее ухо, чтобы лучше слышать здоровым. То есть, набекрень.
Лясы точат
1. Людей морочат
2. Из них и кашу варят
3. А серпы ржавеют
Помните? Лясы – столбики перил. Они же балясины, деревенская родня благородной балюстрады. Их выстругивание – незатейливая, но не быстрая работа. Чем себя во время неё занимали? Шутки шутили да разговоры разговаривали.
А ещё крыльцу простой крестьянской избы ни перила, ни тем более фигурные узорчатые лясы-балясины ни к чему. Их делали для теремов, купеческих домов, помещичьих усадеб, чтоб хозяевам было красиво, а соседям завидно. И коллеги по цеху (столяры, плотники, ложкари), создающие действительно нужные в хозяйстве вещи, на балясников смотрели свысока и с прищуром – типа баловством кормятся, тешат чью-то праздность и тщеславие, «морочат» головы заказчиков.
Ни рыба ни мясо
1. Ни рыба ни мясо, ни для дела, ни для пляса
2. Ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса
3. Ни рыба ни мясо, ни уху не сваришь, ни котлет не сжаришь
Пословица забрела к нам из средневековой Европы, где за души прихожан сражались католики и протестанты. Первые не ели в пост мясо, а их священники строго соблюдали дресс-код: ряса везде и всегда. Протестанты не постились, а их пастыри носили светское платье. Но были и такие, кто колебался с выбором конфессии. Поговорка – про них. На религиозно-монолитной Руси финал про кафтан и рясу был неактуален.
Дорога ложка к обеду
1. Дорога ложка к обеду, а свеча к обедне
2. Дорога ложка к обеду и внучку и деду
3. Дорога ложка к обеду, а там – хоть под лавку
В крестьянских семьях горшки-тарелки хранили в посудной лавке, прообразе современных кухонных гарнитуров. Под ними были полки для ложек, «подлавочье», место совершенно непрестижное. И это уже не прямой упрек недобросовестному исполнителю, а философское сетование на переменчивость судьбы.
Два сапога – пара
1. А две бабы – свара
2. Да оба левые
3. Один идёт налево, другой идёт направо
Когда-то обувь шилась одинаковой на обе ноги, и правый сапог не отличался от левого. Потом стали использовать разные колодки. Но, само собой, не все сапожники, кто-то по лени, кто-то по нищете, разом обзавелись такими колодками. Народ же оценил удобство новой обуви и одинаковость прежней стал воспринимать как дефект. И поговорка о чем-то со скрытым изъяном.
Живем, хлеб жуём
1. Квасом запиваем, бога прославляем.
2. Еда по достатку – и жизнь по порядку.
3. А иногда и подсаливаем.
Восстановленный смысл поговорки куда оптимистичней. То есть, «всё не так уж плохо, кое-что можем себе позволить». Соль когда-то была недёшева. Блюда не солили при готовке, а подсаливали во время еды. Потому, например, желанных гостей сажали возле солонки, а нежеланных – подальше от неё, чтобы уходили «несолоно хлебавши».
Ни кола ни двора
1. Ни куриного пера, ни милого живота
2. А веселье с утра
3. Под венец не пора
Редкий случай, когда реанимированный финал смысла поговорки не изменил, а даже усугубил.