Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой

В один прекрасный день воробьишка удивил меня своей смелостью. Самостоятельно выбравшись из гнезда, он спустился с сундука на пол. Правда, получилось это не совсем удачно, малыш перекувырнулся через голову, но на следующий день дело пошло на лад. С этих пор от него не было никакого покоя. Едва я успевал положить его в гнездо, как он тут же сбрасывал с себя одеяльце, растопыривал крылышки и, почирикав немного над пропастью, дерзновенно спускался вниз. Он семенил по комнате, пробовал взлететь, но, натолкнувшись на стену, беспомощно падал назад. Когда все это ему надоедало, он начинал кричать, широко разевая клювик. Я так к нему привык, что мне было бы нелегко с ним расстаться. Никогда не терял я терпения во время его кормежки. Часто я наблюдал, как он ведет себя на полу. Он не выказывал ни малейшего желания самостоятельно подобрать крошку, хотя я то и дело убеждался, что он ее прекрасно видит. Стоило ему почувствовать голод, как он останавливался, широко расставив ножки, вытягивал шею и разевал свое красное жерло. Я нарочно отодвигал палец, к которому была прилеплена размоченная в молоке крошка, но он все равно с жадностью хватал ее и заглатывал.

Воробьиная стайка, постоянно скачущая под окном но фруктовым деревьям, не могла не слышать щебетания птенца. Воробьи часто проносились теперь мимо самого окна. Малыш тоже слышал их крики. Чаще всех прилетала красивая пепельно-серая самка; она садилась на подоконник и звала, заглядывая в комнату. Я видел, как прислушивается к ее голосу малыш, а затем встревоженно скачет по комнате. «Едва окрепнут крылья, он улетит за ней следом», — думал я с грустью. Любопытно было, как же он самостоятельно научится летать. Конечно, это дано ему от природы, но если бы его воспитывала мать-воробьиха, она, вероятно, многое бы ему показала. А как он научится летать у меня, когда я и по земле-то хожу спотыкаясь?

Много раз я призадумывался, стоит ли оставлять окно открытым. Воробьишка завладел моим сердцем, и потерять его мне бы не хотелось. И все же я колебался, как поступить с любимым существом. Мне казалось недопустимой жестокостью держать окно закрытым, лишая воробья свободы, которую он рано или поздно захочет получить. Может, посадить его в клетку? Но воробьи вольнолюбивы, как цыгане, в клетке он утратил бы все свое обаяние. Я поборол в себе эгоизм и не закрыл окна. Чему быть, того не миновать. Вылетит, возможно, присядет ненадолго на подоконник и исчезнет, наслаждаясь обретенной свободой.

Человек привязывается к животным из эгоизма, ему приятно, когда живое существо полностью предано ему и подчиняется его воле. Так обычно обстоит дело с человеческой любовью. По-настоящему полюбить человека или животное способен лишь тот, кто умеет покоряться любимому существу, предоставляя ему полную свободу жить по собственной воле и внутренним побуждениям, перед которыми человек часто бывает бессилен и с горечью вынужден смирять свои желания. Обычный эгоизм в любви — это всего лишь стремление человека ощутить свою власть над любимым существом, что сказывается в разных поступках. Нечто подобное встречается порой и в действиях некоторых правителей, требующих от «возлюбленного» народа полной преданности и покорности, не оставляя ему никакой свободы. Тогда государство превращается в большую птичью клетку. Настоящему правителю следовало бы учиться бескорыстной любви на взаимоотношениях с животными. Но такое случается не чаще, чем в небе появляются кометы.

Одолеваемый подобными мыслями, я ожидал, когда воробьишка покинет меня. С каждым днем я любил его все больше, и мне постоянно приходилось бороться с собой, чтобы не затворить окно. Он уже не умещался в гнезде и перестал ночевать там. Я находил его то в своей домашней туфле, то под шкафом. Но по старой привычке он будил меня на рассвете, прыгая на широко расставленных ножках и безжалостно чирикая. В один прекрасный день я обнаружил, что он уже оперился, на спине появились красновато-бурые пятна, как у других воробьев нашей округи. Горлышко у него было горохового цвета, а под клювом на шейке — черное пятно. Городские воробьи отличаются от наших, деревенских, тем, что у них на грязно-пепельном фоне нет таких ярких коричневых пятен.