Словно птица

Во мне бурлит целый поток слов. Мне хочется столько всего сказать Гарри перед тем, как он отправится на пересадку. Но я не знаю, с чего начать, поэтому просто молча смотрю на него. Склонившись к нему, я провожу рукой по его голове, покрытой ершиком коротких волос, и в горле встает ком.

— Я еще приду перед трансплантацией, — обещаю я.

Два дня спустя мама снова везет меня в больницу. Я заворачиваю свою летательную модель в кофту и держу ее в руках. Джек едет со мной. Думаю, ему интересно посмотреть на Гарри, ну и потом мама подбросит его на футбольную тренировку. Когда мы идем по онкологическому отделению, он нервно озирается.

— Все в порядке, — говорю я ему. — Это, наверное, самое приятное отделение во всей больнице.

Джек старается не таращиться на лысого мальчика, идущего нам навстречу.

Никто из персонала меня не останавливает. Думаю, все они уже успели ко мне привыкнуть. Кажется, их не беспокоит даже странный сверток у меня в руках. Я опускаю голову пониже и тащу Джека за рукав.

— Подожди минутку, — прошу я и оставляю его в коридоре.

Он не успевает возразить: я быстро захожу в палату Гарри и закрываю за собой дверь. Он сидит на кровати.

— У меня для тебя подарок, — объявляю я.

И кладу сверток на одеяло. Он наклоняется вперед и, ни слова не говоря, разворачивает кофту. Широко распахнув глаза, рассматривает мою модель, потом осторожно начинает расправлять крылья. Недавно я снова их почистила, и они выглядят еще белее, чем раньше. Гарри берет их очень аккуратно, словно это самая драгоценная вещь в мире.

— Ты не можешь отдать их мне, — говорит он.

— Я уже отдала.

Я киваю на стену у него за спиной, пытаюсь понять, подойдут ли нам крючки от картин.

— Папа тоже хочет, чтобы они были у тебя. Думаю, мы можем повесить их вон туда.

Я сажусь к нему на кровать и улыбаюсь, заметив удивленное выражение его лица.

— Папа всегда говорил, что лебединые крылья — волшебные, — объясняю я. — И вот я думаю, что, если подарить их тебе, они тебя защитят. Ну, во время трансплантации. Это глупо?

Гарри улыбается в ответ.

— Ты удивительная, — тихо говорит он, не сводя с меня глаз. — Спасибо.

Он прижимает мою руку к своей груди, и я чувствую его сердцебиение и его венозный катетер. Думаю о том, как по нему потечет чей-то костный мозг, костный мозг человека, который сделает Гарри сильным и здоровым. Надеюсь, так и будет. Гарри наклоняется ко мне, и мне кажется, что сейчас он снова меня поцелует. Закрываю глаза, но тут в палату вваливается Джек.

— Не могу больше ждать в коридоре, — говорит он. А потом, увидев, в какую минуту он к нам вошел, добавляет:

— Простите.

Я вскакиваю с кровати и хватаю свою модель. Гарри откидывается обратно на подушки.

— Это Джек, — бормочу я, — мой брат. Я подумала, что он сможет нам помочь.

Я достаю из куртки веревку и малярный скотч, которые взяла в ящике на кухне, и отдаю все это Джеку. Потом подхожу к Гарри и помогаю ему выбраться из кровати.

— Посиди на стуле, — прошу я. — Мы с Джеком все сделаем.

Джек встает на прикроватную тумбочку, а я — на кровать. Каждый из нас держит по крылу. Мы снимаем со стены картину с лодками, плывущими по океану, и еще одну, с цветущей вишней. К освободившимся крючкам привязываем крылья, потом закрепляем их для надежности малярной лентой. Вроде бы все получается. Крылья распростерлись по стене.

— Надеюсь, сестры не заставят тебя их снять, — замечаю я.

— Я не разрешу, — выдыхает Гарри. Он не сводит с меня глаз.

Только спустя несколько минут я понимаю, что Джек все еще здесь и смотрит на нас с ухмылкой.

— Ты такой же чокнутый, как она, — говорит он Гарри и смеется. — Вы птицы одного полета. Ведь так говорит папа?

Джек поворачивается и выходит из палаты. Мое сердце начинает биться быстрее, когда раздается щелчок закрывающейся двери. Я снова наклоняюсь к Гарри. Касаюсь губами его губ. Мне нравится, как при этом расширяются от радости его глаза. Не хочется прерывать поцелуй, и я не могу отделаться от мысли: вдруг я целую его в последний раз?

Гарри откидывается на подушки и беззвучно смеется.

— Побудь еще со мной, — просит он.

И я остаюсь. Мы почти не говорим, просто смотрим в окно на озеро. Нежданный луч зимнего солнца проникает в палату, освещает лицо Гарри и скользит по крыльям, отчего они начинают сверкать. Когда луч падает мне на лицо, я ощущаю тепло и начинаю думать о весне. Крепче сжимаю руку Гарри.

— Я буду наблюдать за лебедями, — обещаю я. — Они все еще будут здесь, когда ты выйдешь из больницы.

— Если, — тихо говорит он. — Если выйду.

— Выйдешь. И когда это произойдет, мы можем снова поехать на дедушкино озеро.

Он улыбается. Солнце проникает в палату, и все озаряется светом: прикроватная тумбочка, кровать, стул. Все пронизано светом. Гарри откидывается на подушку, глаза у него начинают слипаться.

Я тихо встаю. Поворачиваюсь, чтобы попрощаться, но он уже спит. Крылья раскинулись на стене позади него, они тоже сияют. Если прикрыть глаза, кажется, что они у Гарри за спиной. Он похож на большого светлого ангела, который купается в солнечном свете, чтобы обрести силы.

Глава 73