Словно распустившийся цветок

 Мы сели ужинать все вместе, втроем. Отец благословил угощение. Я взяла ломтик сухого печенья и обмакнула его в чай.

 Мистер Тримбл последовал моему примеру и осторожно надкусил краешек:

 — Это кушанье чрезвычайно похоже на то, которое миссис… Как, вы сказали, зовут вашу кухарку?

 — Харви.

 — …Харви подавала нам давеча вечером.

 — Ее стряпня не отличается разнообразием – это правда, – но я всегда полагала, что моряки не придают особого значения тому, что едят.

 — Не иметь выбора и не придавать значения – далеко не одно и то же.

 При некотором размышлении я вынуждена была признать его правоту. Обмакнув печенье в чай, я сообщила ему:

 — Зато на Рождество она готовит нам жаркое. – Во всяком случае, так было на прошлое Рождество.

 Несколько минут мы ели в молчании, которое нарушил отец:

 — Ты должна передать все свои записи по Ranunculaceae[16] этому молодому человеку, Шарлотта.

 — Почему?

 — Чтобы он мог завершить твое исследование и написать об этом статью.

 Но ведь это была моя работа и моя забота. И она была ею на протяжении почти целого года. А если он прочтет мои записи, то узнает почерк!

 — А почему ее не могу закончить я?

 — Потому что ты скоро выйдешь замуж. Ты вложила в это исследование столько труда, что было бы сущим несчастьем допустить, чтобы твои усилия пошли прахом.

 — Если мне предлагается выбор между поиском супруга и завершением своей работы, то, должна сказать, я предпочла бы…

 — Вы знакомы с Ranunculaceae, мистер Тримбл?

 Ну почему никто из них не желает меня выслушать?

 — Я знаю, что они собой представляют.

 Он, видите ли, знает! Пожалуй, я позволила этому безумию зайти слишком далеко.

 — Вы когда-либо занимались обширными исследованиями семейства Ranunculaceae, мистер Тримбл?

 — Мне известно, как выглядят лютики.

 — Лютики – всего лишь один представитель семейства, которое насчитывает более тысячи видов. – Я метнула негодующий взгляд на отца. – Вы умеете пользоваться составным микроскопом?

 — Я пользовался тем, в котором была только одна линза. А в составном микроскопе[17] их две, если не ошибаюсь?

 Я воззвала к отцу:

 — Он не справится. Я должна закончить свое исследование сама.

 В этом случае мне не придется отдавать ему свои записи и он никогда не узнает о том, что вел переписку со мной, а не с моим отцом.

 — Мы обсудим это позже. – Лицо отца просветлело. – Я хотел спросить тебя, Шарлотта, не получала ли ты известий от Лондонского ботанического общества относительно моего письма редактору?

 — Кажется, получала. Только вчера почта доставила их ответ. – Я положила его туда, куда всегда клала отцовские письма, хотя он не мог запомнить, где они лежат. Мне приходилось буквально силой вкладывать почту ему в руки, но и тогда я следила за тем, куда он положит ее, чтобы впоследствии ее можно было отыскать. – Я уверена, что мистер Тримбл с удовольствием поможет тебе найти его.

 Но мистер Тримбл не смог удержаться, чтобы не запротестовать:

 — Честное слово, я ведь даже не знаю…

 — Потому что именно в этом и заключаются обязанности помощников. Они помогают.

 Если они твердо вознамерились отстранить меня от моих же исследований, то я не менее твердо вознамерилась ни в чем не идти им навстречу. Покончив с бисквитом, я съела ровно столько солонины, сколько собиралась, после чего отодвинула тарелку и встала из-за стола.

 Мистер Тримбл тоже поднялся. Уже не в первый раз я пожалела о том, что он ничуточки не похож на того мистера Тримбла, которого нарисовало мне воображение. Быть может, тогда… его присутствие не ощущалось бы столь явственно. И не было бы столь угрожающим. Напротив, он был бы вполне управляем.

 — Что ж, не смею вам мешать.

 Отец выставил вверх палец:

 — Я надеялся, что перед тем, как уйти, Шарлотта, ты…

 — Уверена, что мистер Тримбл сможет оказать тебе любое содействие.

 Войдя в гостиную, я забрала со стола свои бумаги и иллюстрации, над которыми работала, после чего поднялась наверх. Толкнув дверь в свою комнату плечом, я переступила порог и стала снимать книги с полки, сложив их стопкой на полу, а на их месте разложила иллюстрации. Детские книжки матери занимали почетное место на моем комоде.

 Опустошив шляпную коробку, я сунула в нее свои бумаги и запихнула ее под кровать, отчетливо сознавая, что пройдет совсем немного времени, и я вновь вернусь к работе над ними. Пара дней, которые мне придется подождать, чтобы отец осознал свою ошибку, позволят мне с удвоенным рвением и энергией вновь взяться за работу. 

ГЛАВА 4