Словно распустившийся цветок

 — Как это любезно с вашей стороны. – Она поставила тарелку обратно. – Но я уверена, что дети вновь проголодаются, когда вспомнят, что они еще не ели. А я всего лишь имела в виду, что мисс Уитерсби может помочь вам с вашей коллекцией.

 Она забрала у него ребенка и направилась к дивану, где присела и принялась баюкать его на коленях.

 Он вновь зарделся до кончиков ушей:

 — Разумеется. Прошу прощения. Просто… Я даже не знаю, с чего, собственно, начать. – Он накрыл ладонью перекосившуюся груду бумаг на столе, грозившую обрушиться на пол. – У меня есть вот это. – Наклонившись, он поднял ведерко для угля и вывалил на пол кучу засушенных растений, перемешанных с золой. – И еще больше экземпляров там. – Он махнул рукой в сторону книжной полки, но я ничего там не увидела.

 — Там?

 Он яростно затряс головой в знак согласия.

 — Где там?

 Он снял с полки одну из книг.

 — Между страниц.

 — Вы хотите сказать, что внутри всех этих книг лежат образцы?

 — По большей части. Но не во всех. По крайней мере, мне так кажется… – Он снял с полки наугад еще один том и раскрыл его. Оттуда просыпалась целая россыпь засушенных растений. – Пожалуй, да.

 Я почувствовала, как от изумления брови полезли у меня на лоб.

 — Но в книгах нельзя сушить образцы. Вам нужен пресс.

 — Я просто подумал, что раз большинство из них такие толстые и тяжелые… то я смогу сэкономить на гербарном прессе…

 — Вы лишь погубите и книги, и растения. – Я взяла одну особенно толстую книгу и раскрыла ее. – Видите? – Страницы покрылись пятнами и сморщились в тех местах, где они впитали в себя влагу из растения, а само оно поблекло и потеряло всякий цвет.

 — Об этом я не подумал.

 — Влага приводит к заражению книг ложной мучнистой росой, а бумага уничтожает само растение.

 — Боже милостивый! – Он принялся одну за другой снимать книги с полки, держа их за переплет и встряхивая. Расплющенные образцы, кружась, падали на пол, словно крупные снежинки.

 — Постойте! – Я накрыла ладонью очередную книгу. – Если вы будете продолжать в том же духе, то все ваши полевые записи окажутся бесполезными.

 — Я вносил их в тетрадку, которую держу в ящике стола.

 — Но если образцы хранятся здесь, а ваша тетрадь находится в другом месте… как вы узнаете, что к чему относится? – Наклонившись, я подняла с пола одно из засушенных растений. – Вот это, к примеру. Как вы узнаете, во время какой прогулки его нашли, какой это был день и где оно росло?

 — Вот оно что! – В глазах пастора проступило понимание. – Я… не знаю. – Он взял у меня из рук образец и взглянул на него так, словно надеялся, что тот ответит ему. – То есть, вы хотите сказать, что все это время и все эти прогулки… – Он поднял на меня глаза. – Все это было впустую?

 Скорее всего, да. Но почему-то, уже открыв рот, чтобы так ему и заявить, я не нашла в себе мужества произнести эти жестокие слова.

 — Давайте сначала взглянем, что у вас есть, а уже потом, будем надеяться, я смогу дать вам полезный совет.

 Пастор вытряхнул остатки образцов из книг, после чего присоединил к ним гербарий со стола. Когда он подтолкнул груду растений к моим ногам, я вдруг поняла, что просто не знаю, с чего начать. Одно дело – рукотворный беспорядок у себя дома, когда я знаю, где что лежит, и совсем другое – пытаться разобраться в чужом.

 Он принес скамеечку для ног и едва ли не силой усадил меня на нее.

 Я присмотрелась к образцам повнимательнее, и сердце у меня упало. Те же самые чувства я испытывала, когда мы с отцом вскрыли ящик, присланный нам мистером Тримблом.

 Я принялась разбирать растения и раскладывать их на кучки.

 — Эта вероника колосистая была сорвана, похоже, на стадии цветения. Вы разве не собирали почки?

 Он раскрыл рот от изумления:

 — Почки? Нет. Мне показалось слишком жестоким лишить цветы возможности расцвести.

 — Давайте попробуем составить перечень того, что вам нужно, и того, что у вас имеется в наличии, после чего можно написать в Лондонское ботаническое общество и предложить им обмен.

 — Я даже не знал, что такая возможность существует.

 — У Общества много корреспондентов, и потому обмен происходит в достаточно больших масштабах. Я с удовольствием помогу вам составить письмо.

 — Правда? В самом деле?

 — Ведение корреспонденции – одна из моих специальностей.

 — К несчастью, у меня это – один из самых больших моих недостатков. – Он схватил перо и чернильницу.

 — Пожалуй, будет лучше, если вы сами станете делать записи. – Я решила начать с вероники, раз уж он насобирал ее в несметных количествах. – Итак, вам нужны образцы в периоде почкования, с плодами и стручками. – Я опустила взгляд на высушенные растения у себя на коленях. – Разве вы не выдергиваете цветы с корнем?

 — Лавиния всегда говорит… То есть… она всегда говорила… Видите ли, Лавиния – это моя жена. То есть, была ею. Но она говорит, что я развожу в доме ужасную грязь, когда приношу цветы с корнями.

 — Если смыть землю с корней на улице, то в доме будет чистота и порядок.

 — Я как-то даже не подумал об этом.

 — На будущее имейте в виду, что собирать растения следует с корнями.

 — Я сделаю себе пометку.