Словно распустившийся цветок

 — А почему бы и нет? Вы уже столько всего мне наговорили насчет того, как я неправильно веду себя, что я охотно верю, что сами вы прекрасно впишетесь в эту среду.

 — Меня никто не приглашал.

 Адмирал небрежно отмел это возражение:

 — Пустяки. Самой обычной записки будет довольно. Можете считать, что приглашение уже у вас в кармане. Итак, вы сопровождаете Шарлотту на речную прогулку.

 — На самом деле я никак не могу. У меня слишком много работы.

 Ага, заниматься всем сразу не так-то легко, верно? Пожалуй, они действительно начинают понимать кое-что. Я положила руку ему на локоть.

 — Я не скажу никому ни слова о вашем происхождении, мистер Тримбл. А глядя на то, как вы держитесь, никто и не заподозрит, что вы родились в семье, отличающейся от их собственной.

 — Я не могу поехать с вами. Это было бы неразумно.

 — Но если вы составите мне компанию, то сможете критиковать мой вкус и ужасающее отсутствие хороших манер во время поездки, а не после нее. Таким образом, ваши замечания окажутся куда более эффективными, что избавит вас от необходимости приберегать их на потом. Кто знает, быть может, поездка вам даже понравится и вы сможете получить удовольствие.

* * *

 На следующее утро мистер Тримбл застал меня в большой гостиной, когда я использовала один из гербарных прессов в качестве письменного стола.

 — Что это вы здесь делаете? – Он с подозрением уставился на мое перо и бумагу.

 — Я пообещала пастору помочь ему с корреспонденцией. Это касается кое-каких дел с его прежним приходом.

 — Он и этого сделать не в состоянии?

 — И этого? А что еще он сделать не в состоянии?

 — Например, управиться с простой коллекцией.

 Я отложила перо в сторону:

 — Не понимаю, отчего вы так пренебрежительно отзываетесь о нем. Или вы имеете что-либо против него?

 — Только то, что он, похоже, делегировал вам те задачи, которые сам выполнять не желает.

 — Если бы вы по воскресеньям слушали его проповеди в церкви, вместо того чтобы озираться по сторонам, как буйно помешанный, то вы бы никогда более не посмели бы оскорбить его. – Я не могла сказать, что его подозрения насчет коллекции были такими уж безосновательными, но мистер Хопкинс-Уайт не заслуживал презрения мистера Тримбла. – Если бы не он, то мой отец делегировал бы часть своих обязанностей мне, не так ли? – Неужели… неужели это я только что произнесла эти кощунственные слова?

 — Или тот, второй тип.

 Второй тип?

 — Того, второго типа зовут мистер Стенсбери.

 — А еще вам уже известно о цветах куда больше того, что он когда-либо может надеяться узнать.

 — Уверена, что экзотических цветов он видел куда больше меня. А его оранжерейные коллекции достойны всяческого восхищения.

 — А я видел куда больше полевых цветов Новой Зеландии, чем вы, тем не менее это не мешает мне признавать, что в сравнении с вами я не знаю ровным счетом ничего.

 — Он попросил меня помочь ему пополнить свою коллекцию.

 — Он знает, что это вы написали трактат «Ranunculaceae в Британии»?

 — Я бы не стала утверждать, что сама написала его. Это было бы не совсем верно.

 — А я бы стал. – Он одарил меня долгим взглядом. – Вы меня разочаровываете.

 — Я вас разочаровываю? Не понимаю, почему вы так категорично настроены против того, что предопределено мне самой природой и Господом Богом.

 — И что же это за предназначение?

 — Я чувствую в себе призвание стать утешительницей. Кажется, именно так называли Еву.

 — Утешительницей? Так вот кем вы себя полагаете? Если память мне не изменяет, Господь тоже называет себя нашим утешителем, но никто почему-то не подряжает Его писать письма, наклеивать ярлыки или убирать собственное имя с обложки книг, написать которые ему стоило изрядных трудов. Мы просим Его даровать нам силу. Не думаю, что вы помогаете, мисс Уитерсби, тем паче, выступаете в роли утешительницы. Я уверен, что вас просто беззастенчиво используют.

 — А почему вас так заботит, чем я занимаюсь в свое свободное время? Вы тихой сапой пробрались сюда и отняли у меня мое место, так почему же вы теперь возражаете против того, чем я полагаю возможным занять себя? Какое вам до этого дело?

 — Потому что я уверен, что вы созданы для куда более достойной участи. Поверьте мне, мисс Уитерсби, я хорошо знаю свет, и то, что выдается за долг и обязанности, по большей части, являет собой лишь всякий вздор и ерунду.

 На мгновение его слова заставили меня устыдиться, особенно когда я вспомнила, из какой он семьи, но потом дела и заботы закружили меня настолько, что я дала себе слово не обращать на него внимания.

* * *

 Мой обет продержался до понедельника, когда мистер Тримбл появился в малой гостиной, одетый для посещения лекции. Именно тогда я признала некоторое будущее за планами мисс Темплтон. Мне трудно передать свои ощущения, но в вечернем костюме он производил совсем иное впечатление, чем когда работал за письменным столом в сорочке с закатанными рукавами. Раньше я с легкостью была готова поверить в то, что он действительно фермер-овцевод. Но теперь, в перчатках и кружевной манишке, он выглядел настоящим пэром Англии. Я испытала такую же досаду, как если бы перепутала безвременник осенний с крокусом.