Словно в раю

Она побаивалась этой леди, однако постаралась не выглядеть испуганной.

Вслед за стуком трости последовало:

– Ты ведь не из новеньких девочек?

– Прошу прощения, мэм? – Онория искренне не поняла, о чём идёт речь.

Леди Данбери наклонилась вперёд, сморщив лицо так, что глаза почти исчезли:

– Ты играла в прошлом году. Я могла бы проверить в программке, но я их не сохраняю. Слишком много бумаги.

– О, я поняла. – Ответила Онория. – Нет, мэм, то есть, да. Я не из новеньких.

Она попыталась разобраться в том, что сказала, и пришла к заключению, что это не имеет значения, поскольку леди Данбери, кажется, сумела её понять.

Не говоря уже о том, что половина её сознания оставалась сосредоточенной на Маркусе и том прискорбном факте, что он по-прежнему разговаривает с Фелисити. Которая, как не могла не отметить Онория, выглядела совершенно прелестно в своём вечернем платье того самого оттенка розового цвета, который сама Онория намеревалась приобрести перед тем, как уехала из Лондона ухаживать за больным Маркусом.

Всему своё время и место, решила Онория. Даже мелочности.

Леди Данбери подошла ещё ближе и вгляделась в скрипку, которую Онория держала в руках.

– Скрипка?

Девушка снова перевела взгляд на леди Данбери:

– Э-э, да, мэм.

Старая графиня проницательно посмотрела на неё:

– Вижу, тебе хотелось ответить, что это явно не рояль.

– Нет, мэм. – И поскольку вечер всё равно не удался, Онория добавила:

– Я собиралась заметить, что это не виолончель.

Сморщенное лицо леди Данбери расплылось в улыбке, и она хихикнула так громко, что мать Онории встревожилась.

– Тяжело отличить альт от скрипки, – произнесла леди Данбери, – не так ли?

– Нет, – возразила Онория, которая постепенно ощущала себя все более храброй, – но, возможно, это от того, что я играю именно на скрипке.

Ей подумалось, что «играю», наверное, звучит слишком претенциозно, но она оставила свои мысли при себе.

Леди Данбери снова стукнула тростью:

– Что-то я не узнаю эту девочку за фортепиано.

– Мисс Уинтер, гувернантка младших дочерей Плейнсуортов. Кузина Сара заболела, и нужно было её заменить. – Онория нахмурилась. – Я думала, кто-то сделает объявление.

– Возможно, об этом объявляли. Я не слышала.

У Онории вертелось на языке замечание, что она искренне надеется, что леди Данбери не слышала сегодня вечером совсем ничего, но она проглотила его. Она должна держать марку, и вина за её раздражительность целиком и полностью лежит на Маркусе… И немного на Фелисити Фезерингтон.

– Куда ты всё время смотришь? – коварно спросила леди Данбери.

– Никуда, – быстро ответила Онория.

– Тогда на кого ты смотришь?

Господи, эта женщина настоящий репей

.

– Опять же, ни на кого в особенности, мэм, – проговорила Онория, как она надеялась, приветливо.

– Хм. А ведь он приходится мне племянником, знаешь ли?

Онория старалась сохранять спокойствие:

– Прошу прощения?

– Чаттерис. Мой внучатый племянник, если говорить точно, но все эти приставки заставляют меня чувствовать себя древней старухой.

Онория посмотрела на Маркуса и снова на леди Данбери:

– Маркус… То есть лорд Чаттерис ваш племянник?

– Он, конечно, навещает меня не так часто, как следовало бы.

– Ну, он просто не любит Лондон, – не подумав, брякнула Онория.

Леди Данбери лукаво усмехнулась:

– А, так тебе это известно.

Онория ощутила, как краснеет:

– Мы знакомы почти всю жизнь.

– Да, да, – проговорила леди Данбери, – я слышала об этом.

И она нагнулась к Онории с пугающим блеском в глазах:

– Я собираюсь оказать тебе оченьбольшую услугу.

– Лучше не надо, – вяло возразила Онория, поскольку выражение лица старой дамы не предвещало ничего хорошего.

– Пфф, доверься мне. У меня прекрасный опыт в делах подобного рода. – Она сделала паузу. – Пока только один, однако я с надеждой смотрю в будущее.

– О чём вы? – в отчаянии спросила Онория.

Но леди Данбери её проигнорировала.

– Мистер Бриджертон! Мистер Бриджертон! – С воодушевлением выкрикнула она, помахав рукой. К несчастью, именно в этой руке была зажата её трость, поэтому Онории пришлось приседать и уворачиваться, чтобы не получить по уху.

Когда Онория смогла распрямиться, к ним подошёл красивый мужчина с дьявольским блеском в зелёных глазах. За миг до того, как он представился, он узнала Колина Бриджертона, одного из старших братьев Грегори. Онория не была знакома с ним, но она слышала, как вздыхали по нему её сёстры, пока оставались незамужними. О его очаровании, как и о его улыбке, ходили легенды.

А сейчас его знаменитая улыбка адресовалась ей. Онория ощутила, как её желудок совершает кульбит. Не будь она так сильно влюблена в Маркуса (чья улыбка была не такой явной, но не менее многозначительной), этот мужчина представлял бы немалую опасность.

– Меня долго не было в Англии, – проговорил мистер Бриджертон, поцеловав ей руку, – поэтому не уверен, что нас представляли друг другу.

Онория кивнула и собиралась ответить ничего не значащей любезностью, когда заметила повязку на его руке.

– Надеюсь, ваша рана не опасна, – вежливо сказала она.