Слово

Во всем замке самым уютным местом была спальня бывшего владельца. В ней и грохот пулеметов казался не громче карнавальных трещоток, и отрывистое рявканье гаубиц не сотрясало ни пол, ни воздух. Такая же тихая война изображалась и на огромном полотне у стены: закованные в доспехи рыцари дрались красиво и бесшумно.

Еще неделю назад, когда роту Вайсберга затолкали в этот каменный мешок, он, сменив таким образом морской дивизион на гитлерюгенд, разыскал генеральскую спальню и оборудовал в ней командный пункт. Он приказал будить его лишь тогда, когда русские подойдут к замку и начнут артобстрел. За четыре года войны он привык к бомбежкам и обстрелам так, что сейчас боялся их не услышать. Первые дни он с удовольствием спал на генеральском ложе, не снимая сапог и мундира. Просыпаясь, чтобы выпить вина, поднятого из подвалов, Вайсберг подолгу смаковал мысль, что не каждый день и не каждому пехотному капитану удается вот так поваляться на пуховике генерала-аристократа. Но потом и это ему надоело. Он стал разглядывать картину и думать о том, как хорошо воевали в Средние века. Ни обстрелов, ни бомбежек, да и войско из рыцарей, а не из мальчиков с цыплячьими шейками. Встретились в чистом поле, сшиблись, поработали мечами и копьями — вот и войне конец. И, как говорят русские, либо грудь в крестах, либо голова в кустах…

Глядя на батальное полотно подолгу, Вайсберг ощущал беспокойство. И мысли его становились короткими, отрывистыми, как команды. Немедленно спустить ящики со снарядами в подвалы! Иначе от первого же русского снаряда, попавшего в окно, замок взлетит на воздух. Мальчики этого не понимают. Мальчики стреляют…

Однако он тут же вспоминал, что находится всего лишь в замке рыцарских времен и что русский снаряд уже влетел в немецкое окно и разнес в клочья всю Германию. И теперь боевому капитану, трижды раненному, доверили командовать гарнизоном мальчишек… Боже мой, какой это позор! Скорей бы уж русские начали бомбить и все кончилось.

Вайсберг выпил вина и прилег, упершись затылком в спинку ложа. Закрыть глаза и забыться… Лучше бы он был убит под Смоленском или под Москвой, в момент наивысшего духовного подъема, в момент, когда жизнь была хмельной и сверкающей, как генеральское вино. Но тогда невыносимо хотелось жить! Зачем она сейчас, эта жизнь?.. Он закашлялся, вытирая краем простыни кровь с губ, и перевернулся на живот. Сбившаяся кобура с пистолетом уперлась в печень. Можно расстегнуть ее, достать тяжелый парабеллум — и… Он потянулся рукой к кобуре, нащупал рукоять, но в этот момент стукнула дверь и глухо щелкнули каблуки.

— Господин гауптман! Докладываю: противник остановлен, окапывается и новых атак не предпринимает! — звонко отчеканил тринадцатилетний солдат Карл Зоммер.

— Ты какой уже раз докладываешь, мальчик? — поморщился Вайсберг и отдернул руку от пистолета. — Зачем ты явился?

— Я считаю своим долгом докладывать обстановку! — весело ответил мальчик.

— Хорошо, иди, — после паузы бросил командир роты.

Мальчик щелкнул каблуками, тоненько выкрикнул «хайль Гитлер!» и вышел.

Целую неделю рота сидела в замке и терпеливо ждала противника. Мальчики изнывали у пулеметов, несмотря на запрет, иногда постреливали просто так, по деревьям парка и садовой решетке, объясняя это «пристрелкой к местности». Если пули попадали в решетку, та гудела, как колокол, и это веселило мальчиков. Когда Вайсберг спал, они устраивали состязание, пока он, проснувшийся от стрельбы, не приказывал прекратить бессмысленный огонь.

И сегодня, едва он заснул, поднялся такой треск, что и в генеральской спальне тошно стало. Он распорядился не стрелять, но прибежал этот мальчик, Карл Зоммер, и весело, словно к замку приехал цирк, закричал:

— Русские идут! Русские!

Русские залегли на опушке старого парка и, похоже, ждали, пока подтянут орудия. Им не нужны были лишние жертвы, да и какая армия станет рисковать солдатами в конце войны, идти в лобовую атаку на пулеметы, когда есть артиллерия и авиация? Вайсберг слишком долго воевал с русскими, чтобы не знать их характера и армии. Он рассчитал, что через час они выкатят пушки, поставят их на прямую наводку и какой-нибудь лейтенант взмахнет рукой…

И от его взмаха, словно от взмаха волшебной палочки, все разом кончится.

Однако русские возле замка поступали не так, как всегда. На площадь выскочили три танка, и пехота пошла в атаку. Тринадцатилетний солдат Карл Зоммер фаустпатроном поджег среднюю машину. Другие танки отступили, и атака заглохла. Но это ровным счетом ничего не значило. Вскоре доложили, что к русским прибыла артиллерия. Прошел час, но обстрела почему-то не было.