Слово

– Ой, пожалуйста, можно, а? – ухватилась за эту мысль Вера Георгиевна. – Я принесу! Даже больше принесу! И бумаги, и тряпок принесу!

Старьевщик еще немного поохал, повозмущался, но вскоре подобрел.

– Ида неси, – разрешил он. – Да скорей туда-сюда. Восемь часов закрывать буду.

Вера Георгиевна, оставив книги и свою кошелку, засеменила к выходу.

– А вы уж постерегите! – остановившись возле весов, попросила она. – Рада Бога, присмотрите! А я быстро!

– Ла-адно, – врастяжку бросил мужчина-упаковщик. – Присмотрим…

До восьми вечера оставалось три часа…

Только дома она хватилась, что нести взамен книг, по сути, нечего. К тому же она вспомнила, а, вспомнив, пожалела, что не спросила, сколько надо принести бумаги… или тряпья в пересчете на бумагу.

Несколько минут она металась по своей комнате – от платяного шкафа к книжному, но ничего не находила. Нервная дрожь от рук передавалась в мозг, и в голове колотилась одна-единственная мысль: не успею! Ой, не успею!

Но потом внезапно отчаяние и дрожь разом улеглись, и стало все ясно и понятно, как Божий день: надо выручать книги из макулатурного плена. И коли угодили они туда, что же теперь бумагу да тряпье жалеть? Все отдать, вплоть до рубахи, приготовленной на смерть, а «пленных» выкупить. А ну как передумают да выкупа не возьмут?

Вера Георгиевна открыла книжный шкаф, расстелила шаль и выложила на нее скопленные за много лет литературные журналы. Потом с нижней полки достала четыре увесистые стопки школьных тетрадей с первыми каракулями ее учеников – большая цена требовала цену не меньшую…

Узел казался неподъемным. С трудом взвалив его на сутулую спину, Вера Георгиевна осторожно спустилась по крутой лестнице и вышла на улицу. «Господи, только бы не упасть, – молила она, тащась в сторону базара. – Грязь кругом этакая, уроню – выпачкаю, не примет еще…»

– Ну, помешались нынче! – вдруг услышала она за спиной голос. – Ты-то куда, бабушка, прешься? И тебе свистулек захотелось?

Она прислонила узел к забору, чтобы не опускать его на землю, и разогнула спину.

– Помог бы лучше, – через силу улыбнулась Вера Георгиевна. – Упаду и не встану…

Парень легко подхватил узел на плечи и понес. Вера Георгиевна засеменила следом.

– Для внуков, поди, стараешься, – ворчал он. – Хоть бы здоровье пожалела…

– Для внуков, для внуков, – приговаривала Вера Георгиевна, стараясь обогнать помощника и заглянуть в лицо, – ив этом парне ей показалось что-тo знакомое…

Он остановился, когда до базара было рукой подать, сказал, что дальше не по пути, и посоветовал тащить волоком.

– Спасибо тебе, сыночек, вот уж спасибо, – забормотала она. – А то скоро закроют, не поспею…

Волоком и правда оказалось легче. Выбирая где посуше, Вера Георгиевна дотащила узел до сарайчика. Какой-то мальчишка придержал двери, пока она протискивалась внутрь, и позавидовал:

– Во сколько шаров дадут!

Приемщик отчего-то заметно к ней подобрел. Он легонько оттолкнул мальчишку, который прицеливался своим узелком на весы, и пропустил Веру Георгиевну без очереди.

– Давай-давай! – приговаривал он. – Много принес, много… И бумага хороший, чистый… Да мало, мало.

– Как – мало? – испугалась Вера Георгиевна. – Неужто не хватит?

– Двадцать кило будет – мало, – сказал старьевщик, двигая гирьку на весах. – Двадцать кило твой шурум-бурум вешаем.

Он вывалил журналы и тетради в кучу, а взамен принес охапку отобранных Верой Георгиевной книг.

– Без скидка примам, – объяснил он, взвешивая книги. – Вес на вес. Двадцать кило.

– Ой, что же мне еще принести? – ахнула Вера Георгиевна. – А тряпки? Сколько тряпок надо за остальные?

– Тряпка дороже, тряпка меньше нада, – сказал старьевщик. – За остальной твой бумага, – он прикинул на счетах, – пятнадцать кило тряпка.

– Вы уж подождите! – взмолилась Вера Георгиевна. – Я мигом обернусь! Тряпок принесу!

– Неси-неси? – напутствовал ее старьевщик, помогая завернуть в шаль книги. – Вес на вес, товар на товар – Обмана нет. Люди говорят: «Ахмедыч – вор». Плохо говорят. Ахмедыч – хозяин, ему жалко добро пропадает. Утиль работать никто не хочет, грязь, а шар-свисток всем давай.

Книги ей показались легче и спину не так давили – то ли силы прибавилось, то ли обманул ее старьевщик и дал меньше. Она вынесла узел за базарные ворота, отдохнула, озираясь по сторонам: а ну еще раз повезет и кто-нибудь подсобит? Но молодые больше не встречались, с базара шли в основном дети и такие же, как она, старушки. Взвалив узел, она прошла еще метров двести и еще раз отдохнула, прислонив ношу к дереву.

– Господи, бабушка! – окликнула ее пожилая женщина. – Что вы надрываетесь? Остановили бы машину да попросили подвезти.

– Да я как-нибудь, – слабо улыбнулась Вера Георгиевна. – Донесу помаленьку…

– Вот вы так помаленьку носите, носите, а потом к нам в больницу попадаете, назидательно сказала женщина. – Пожалеть себя надо на старости-то лет.

И опять показалось, что лицо этой женщины знакомо. Видела где-то, но словно сквозь туман, сквозь пелену…