Слово атамана Арапова

Не на шутку распалившись, казак схватил Устину за косу и потащил к реке, изрыгая проклятия и угрозы. Но тут Данила Осипов преградил ему дорогу и, укоризненно покачав головой, сказал:

– Далеко ли собрался, кум?

– Отоды. – Крыгин окинул его недобрым взглядом и покрепче намотал косу Устины на руку.

– Отпустил бы жинку, Гаврила!

– А те че надо? – Крыгин вначале удивился, но потом его брови поползли к переносице. – Не лезь, куды не зовут!

Отпустив жену, он замахнулся и ударил Данилу кулаком в ухо:

– Ужо ешо выдам, коли пожелаш.

Осипов от неожиданности охнул и что есть силы толкнул Гаврилу в грудь.

На помощь Даниле бросились Петр Пудовкин и Аверьян Плотников. Пока казачки уводили воющую Устину в шалаш, казаки пытались разнять дерущихся.

Выбежавший из прибрежного кустарника Степка тщетно пытался уговорить рубящихся казаков опомниться. Он не понимал толком, в чем дело, а потому бестолково смотрел на раскрасневшиеся физиономии дерущихся и беспомощно разводил руками.

В это время Осипов обернулся к нему и, вытирая щеку, поцарапанную саблей Гаврилы, закричал:

– Уди. Не ровен час ешо…

– Назад! Оставаться на месте!

Заслышав грозный окрик атамана, казаки, как по команде, опустили сабли и переглянулись. Они знали крутой нрав Василия Арапова, а особенно его железную руку. Несдобровать тому, кто осмелится схватиться с ним на кулаках или на саблях, а если он разозлится…

Атаман, сопровождаемый Степаном Рябовым, Гурьяном Куракиным и Нестором Вороньежевым, вышел из леса. В руках он нес по паре рябчиков, а казаки – тушу молодого лося, ветвистые рога которого бороздили землю у их ног.

Проходя мимо костра и притихших казачек, Арапов бросил птиц на землю и, не останавливаясь, словно грозовая туча, двинулся на сразу оробевшего Гаврилу:

– Пошто опять неприятности чинишь, врак?

– Энто я? – Гаврила, покраснев, попятился. – Дивно! Матрите, люди добрые. Не знат сути, а на меня ярится.

– Ой ли? Подбери-ка поросячьи губы, врак! Как вот счас засвечу! – Арапов, мягко изогнувшись на сторону, выхватил из-за голенища сапога нагайку и, замахнувшись, оттянул ею поперек спины Гаврилу. – Ты пошто оный раз промеж казаков вражду вызреваешь? Аль не упреждал я тебя, штоб промеж нас никаких оказий не было?

У Крыгина от испуга запрыгала бровь над левым глазом. Но он смолчал, проглотив справедливые обвинения атамана.

– Щас вот ешо как садану в мордень. Хошь?

– Токо попробуй! – Гаврила неожиданно ощетинился и сжал кулаки. – Я вона…

Он и сам не понял, как очутился на песке от мощного удара атамана. С трудом поднявшись, казак размазал по лицу струившуюся из носа кровь и, зло сверкнув глазами, бросил:

– Ужо сочтемся за юшку. Ешо поквитаемся!

Продолжению ссоры или ее завершению помешал веселый возглас со стороны реки, заставивший казаков обернуться. Они тут же позабыли про Крыгина и его угрозы, когда увидели причалившую к берегу лодку и того, кто молодцевато спрыгнул с нее на прибрежный песок.

– Ай ли, очам не верю, Петро?! – Арапов громко и радостно захохотал и раскинул для объятий руки. – Ну поди, поди сюды, детушка!

Прибывший казак, явно рисуясь, нагнулся, отшвырнул в сторону лежавшую на пути коряжину и, вновь выпрямившись, усмехнулся:

– Как погляжу, ты мал-мал обустроился, батько!

– Апосля о том. – Арапов сгреб казака в могучие объятия, троекратно облобызал, после чего отвел его от себя и, сжимая плечи ладонями, восхищенно воскликнул: – Зрит Хосподь, не ожидал ужо тебя, чертяка. Особливо седня!

Обнявшись и расцеловавшись с казаками, есаул Петр Кочегуров отвесил казачкам земной поклон и, поручив им заботу о прибывших с ним двух казаках, поспешил за Араповым, которому не терпелось удивить своего давнишнего друга красотою облюбованного им для строительства крепости места.

Когда они вдоволь находились по поляне, есаул сбил с головы папаху и, тряхнув густыми кудрями, восхищенно высказался:

– Одобряю, любо! Сколь раз мимо в походы хаживал, но красотищи энной не примечал!

Затем они поднялись на тенистый пригорок над рекой. Белоствольные березы мягко шуршали молодыми листьями. С пригорка были далеко видны Сакмара, быстроводная и широченная, как Яик, и густой лес противоположного берега, почти подпирающий небо высокими макушками деревьев.

Казаки чувствовали себя не гостями, а хозяевами этого чудного уголка природы. Пока еще неизведанная, но уже родная и прекрасная земля принадлежала им. Их тянуло в глушь, в тихие заросли девственного леса, в мягкие дебри трав, в которых запутываются и утопают ноги.

– Вот здеся! – почти торжественно сказал Арапов, указывая на лежащую перед ним низину. – Вот здеся отстроим крепостицу, коя твердыней незыблемой ляжет на пути ворогов, посягнувших на русские земли!

– Ой ли? – Кочегуров недоверчиво пожал широкими плечами и ухмыльнулся. – Кочевники эко вода! Обтекут крепостицу и айда на Русь! Путь свободен.