Слово атамана Арапова

– Много ты понимашь. – Арапов нахмурился и сломал сухую ветку, которую непроизвольно перебирал пальцами уже давно. – Мы степнякам костью поперек горла встанем. Во как! Не смогут оне на Русь идти, прежде нас не изничтожив. А тут-то вот и покажем бухарским прихвостням свою удаль. Помяни мое слово, есаул, не пустим дальше здешнего кордона.

– Завсегда ладно говорить, да вот действия… Не верят в твою затею там, в Яицке.

– Как энто не верят? – округлил глаза Василий.

– Да так вот! Зазря, говорят, головы сложим. Не во славу и не в пользу государству.

– Хто энто так говорит? Уж не Меркурьев ли?

– Он все, знать, помалкивает. – Кочегуров вздохнул и поежился. – Государыни грамота отцу-атаману язык привязала. Но, акромя его, других пруд пруди. Што ни день, все о те лясы чешут. Языков-то всем не привяжешь.

– Айда, пущай себе. Почешут и перестанут. – Арапов в сердцах махнул рукой и грозно нахмурил густые брови. – А крепостице быть! Один с саблей супротив орды кыргызской встану, но не сойду с энтой землицы. Так и знай – не сойду!

– Да разве я против. Для того и пришел, штоб вместе сложить свою головушку.

– Ить ты. Типун те на язык. Зазря упокойную по нам загодя справляшь. – Атаман усмехнулся, вскочил на ноги и гордо вскинул голову. – Ешо поглядим хто кого! Дюже мало нас, не спорю. Но с нами правда завсегда и Божье благословение. Вона ужо месяц Хосподь оберегат нас, знать, одобрят стремления наши и потуги во славу Россеи.

Эти слова Арапов высказал с таким жаром, что есаул почувствовал, как что-то екнуло в груди и все сомнения сразу исчезли. Незыблемая вера атамана в правоту избранной цели вдохновила его и придала сил.

Петр крепко сжал руку друга:

– Зрит Хосподь, я завсегда с тобой. Што б ни случилось, я…

– Айда в лагерь. – Арапов улыбнулся и подмигнул есаулу, заметив блеск в его глазах. – А пока продираемся сквозь кусты, обскажи, как обстоят дела в Яицке славном?

Кочегуров сплюнул, поморщился и посмотрел на свои сапоги:

– Здравствуют все. Токо вот… – Он неожиданно запнулся и, схватив атамана за рукав, остановился. – Погодь, Василий. То, об чем поведать собираюсь, не для ушей других.

Арапов недоуменно посмотрел на озабоченное лицо есаула:

– Аль стряслось че?

– Как знать. – Кочегуров пожал плечами и посмотрел в сторону. – Да не пужайся ты зазря, Василий. С Яицком все в порядке. Казаки в поход собираются. Для Степки вот весть худую привез я. Уж не прогневись, атаман.

– Сказывай.

Есаул видел, что Арапов начал горячиться. Глаза атамана сверкали, словно он собирался испепелить ими прибрежный лес. Он разволновался, но держал себя в руках.

– Сказывай, грю, не томи.

– Никифор Погадаев ево Нюрку умыкнул, – со вздохом выложил Кочегуров. – С Тимофеем они зараз воровство учинили. Прямо среди бела дня девку подхватили, к седлу приторочили и были таковы.

– Вот змий окаянный! – Лицо Арапова мгновенно стало злым. – Видать, мало секли его батогами на майдане. Правильнее б было башку ему снесть!

– Энто он башку снес Тимохе свому, – ухмыльнулся Кочегуров.

– Брату?

– Ему, единоутробному. Што уж они ни поделили промеж себя, одному Хосподу ведомо. А Тимоху сыскали апосля недалече от Яицка без башки.

– А Никифора? Поганца энтого сыскали?

– Утек змий безродный и Нюшку с собою увез. Погоню во все концы отрядили, да куды там. Запоздало спохватились. Нюшку он на заимку изначально свез, надругался над девкой и айда на Исеть али на Дон, хто его знат теперя.

– Христа на нем нет, вор каянный. – И Арапов так сжал рукоятку сабли, что пальцы побелели. Он с ненавистью посмотрел в ту сторону, в которой, по его убеждению, находился Яицк. – Ежели доведется с ним свидеться…

Смотревший на атамана Кочегуров и без слов понял, как туго придется Никифору, если судьба вдруг сведет его с Василием Араповым.

– Степке казать али как? – Он выжидающе посмотрел на сосредоточенное лицо друга.

– Ни в коем разе. – Арапов ткнул кулаком в ствол березы и шагнул в направлении лагеря. – Пущай живет ожиданием весточки. Глядишь, все и образуется!

– Сумлеваюсь я в том, – поплелся за ним есаул. – Все жданки прождет, а апосля…

– Апосля што-нибудь удумаю. Обскажу все как есть и што деять посоветую, – сказал атаман с отчаянием и тоской. – Попадись мне токмо энтот злыдень! Самолично отсеку башку белужью.

12

Беглецы шли медленно, осторожно обходя ямы с водой. Иногда дорогу перегораживали огромные деревья, с корнями вырванные рекой во время разлива. Следовавшая за Никифором Нюра аккуратно перелезала через них, разглядывая мощные, уже обветренные корни.

Казак молчал. Он лишь угрюмо шел вперед, раздвигая сильными руками ветви и густой дикорастущий кустарник. Нюра постоянно видела перед собой его широкую спину, слышала тяжелое дыхание и вспоминала, что случилось с ней после похищения.