Слово чести (ЛП)

— Потрясающе. — Дана присоединилась к Эмори у перил широкой палубы, которая выходила на лыжную базу. Уже в девять часов луна была высоко и частично окутана облаками. Единственное освещение исходило от окон позади них и света огромного огня, горящего в каменном очаге в общей комнате. Тени танцевали на лице Эмори. Несмотря на почти нулевую температуру, Дана нашла кристально чистый горный воздух бодрящим. Она чувствовала себя такой живой, какой не была годами. Она задавалась вопросом, когда она перестала чувствовать, когда она сменила эмоцию на активность. Она не могла точно определить, когда она отказалась от идеи отношений и заменила опасность желанием. Но она знала точный момент, когда всё изменилось. Это случилось в тот день в отеле, когда Эмори услышала, что она репортёр, и выражение её лица изменилось от открытого приветствия до закрытого резерва. Уход Эмори был как дверь, захлопнувшаяся в её сердце, и она сразу же хотела снова открыть её. Она провела каждый момент с момента попытки. — Помимо того, что Марсия Касселс является всемирно известной художницей, она невероятная женщина.

— Ты сорвала куш с точки зрения того, что можешь наткнуться на достойных новостей людей, — прокомментировала Эмори.

Дана обыскала её лицо на предмет признаков критики, но не нашла их.

Тогда она поняла, что Эмори не считает себя одной из тех замечательных людей.

Она помедлила, затем сказала:

— Мой редактор послал меня сюда с приказом взять у тебя интервью.

— Я так много узнала из вопросов, которые ты задавала на днях в кафе.

— Как ты к этому относишься?

— Непросто. Неудобно.

— Тогда ему придётся довольствоваться общественными событиями следующих нескольких дней, — сказала Дана, — и интервью, которые у меня уже есть.

Эмори выглядела удивлённой.

— Просто так? Ты бросишь историю?

— Да.

— Это не похоже на тебя.

Дана пожала плечами.

— Это не так. Но я забочусь о тебе, и я не хочу, чтобы тебе было неловко из-за того, что я сделала. — Она наклонилась ближе, её рот был ближе к щеке Эмори. — Я только хочу, чтобы тебе было не по себе в хорошем смысле.

Эмори слегка расхохоталась.

— Ты добиваешься успеха.

— Рада это слышать. — Дана рискнула погладить Эмори по щеке.

Она не была так обеспокоена, что кто-то их увидит, поскольку она не могла остановиться простым прикосновением. Она целый день думала об Эмори, думала о том, чтобы поцеловать её, думала о горячем, душном вкусе её рта и о том, как её губы скользили по её губам, когда они целовались. Она представила, каково будет держать её грудь в своих руках, сжимать и лепить их, пока Эмори не захныкает. Фантазии об Эмори держали её приятно занятой на склонах, когда она не могла угнаться за Эмори и Блэр.

Она могла кататься на лыжах, но не с такой скоростью и мастерством. Она не возражала. Во всяком случае, она больше интересовалась наблюдением за Эмори, чем за склонами. Ей нравилось, насколько спортивно грациозной и безумно свободной была Эмори. Она хотела выразить это выражение беспрепятственной радости на своём лице. Недолго думая, она прикрыла щеку Эмори.

— Дана, — пробормотала Эмори, опираясь на руку Даны. — Ты можешь взять у меня интервью, если нам ясно, что только то, что я тебе скажу в ходе самого интервью, будет напечатано.

— Хорошо, — сказала Дана хриплым голосом.

Эмори обыскала лицо Даны, её глаза сомневались.

— Я думала, ты будешь более взволнована.

— Я не могла быть более взволнованной. — Дана провела большим пальцем по краю рта Эмори. — Я не могу перестать думать о том, чтобы поцеловать тебя. Я хочу целовать тебя повсюду.

Эмори перевела дыхание, спираль возбуждения пронзила её. Она схватилась за деревянные перила одной рукой и крепко сжала, надеясь, что Дана не сможет сказать, что дрожит. Она стояла в темноте, смотрела, как над головой разворачивается невероятное ночное небо, и пыталась представить себе случайную физическую встречу с Даной. Она была далека от покрасневшей девственницы, и идея быть с женщиной не казалась странной. Диана и Блэр не были её первыми лесбийскими друзьями, и даже если бы они были, она думала, что раньше была с женщиной. Она просто не встретила того, кого хотела, не так, как хотела Дана. Идея секса с Даной смутила её не потому, что Дана была женщиной, а потому, что Эмори так сильно хотела её. Она никогда не жаждала прикосновений другого человека так же, как она жаждала Даны, как будто потребность была не просто физической. Ничто никогда не отвлекало её, особенно когда она решила выбросить что-то из головы. Но она не могла удержать Дану от своих мыслей. Она знала о ней, где бы она ни находилась в комнате. Просто смотреть на неё доставляло ей удовольствие. Она могла бы даже выдержать одну ночь, если так сложилось. То, что беспокоило её, было то, что одна короткая ночь не может утолить её голод.

— Я не знаю, что с тобой делать.

— Я знаю, что ты имеешь ввиду.

— Ты? — Эмори отстранилась, осторожно разрывая их контакт. — Я хочу пойти с тобой переспать и понятия не имею, почему.

— Я тебе нравлюсь?

Эмори засмеялась.

— Я делаю.