Слово для «леса» и «мира» одно

В первые дни особых трудностей путники не встретили, но чем выше они поднимались, тем быстрее выбивались из сил крылатые: в разреженном воздухе не хватало кислорода, чтобы поддерживать напряженную работу мышц при полете. Кроме того, на больших высотах пришлось бороться с холодом и изменчивой погодой. За последние три дня они покрыли всего километров пятнадцать, то и дело попадая в тупики. Чтобы поддержать силы крылатых коней, люди затянули пояса и отказались от своих порций вяленого мяса. Утром Роканнон отдал коням все, что оставалось в сумке, потому что этот день был решающим: если они не одолеют перевал сегодня, им придется вернуться в лесистые предгорья, где они смогут поохотиться, восстановить силы и начать потом все заново.

Сейчас они, похоже, нашли правильный путь к перевалу, но с восточных вершин задул неприятный холодный ветер, а по небу поползли густые белые облака. Могиен по-прежнему летел впереди, и Роканнон направил своего коня за ним следом: в этой бесконечной изматывающей борьбе с высотой командовал Могиен, а он только подчинялся. Он давно забыл, зачем он хотел пересечь эти горы, помнил только, что ему нужно это сделать, что он должен идти на юг. И Могиен подбадривал его, не давал повернуть назад. Прошлым вечером, когда они решали, куда лететь, Роканнон заметил: «Ты так уверен, словно находишься в своих владениях». Окинув взглядом гигантские холодные вершины и пропасти, камни и снега, Могиен ответил со своей обычной непререкаемой уверенностью: «Да, это мои владения».

Сейчас он окликнул Роканнона, и тот стал подгонять своего коня, пытаясь разглядеть сквозь смерзшиеся ресницы что-нибудь впереди и разыскивая край этого бесконечного, уходящего вверх хаоса. И он увидел его — этот угол, этот выступающий гребень крыши всей планеты! Каменистый склон кончился, и теперь под ними простиралось ровное белое поле — перевал. По обе стороны от него уходили в густеющие снеговые тучи исхлестанные ветрами вершины. Могиен сейчас был совсем рядом; он повернулся, и Роканнон увидел его невозмутимое лицо, услышал его торжествующий крик — пронзительный боевой клич воина-победителя. Так они и летели друг за другом над этой белой равниной, под нависающими белыми тучами. Около них закружились снежинки, начав свой однообразный танец: здесь были их владения, и они делали, что хотели: не падали, а только танцевали. Полуголодный и измученный конь Роканнона с каждым взмахом гигантских крыльев жадно хватал воздух раскрытой пастью. Могиен по-прежнему держался впереди, но летел теперь помедленнее, чтобы Роканнон не потерял его за облаками.

Среди мелькающих снежных хлопьев появилось светлое пятно и стало расти, разбрасывая вокруг неяркие золотистые лучи. Уходившие вниз снежные поля стали бледно-золотыми. Но тут внезапно мир рухнул вниз, и крылатые кони закувыркались в бездонном воздушном океане. Где-то очень-очень далеко внизу лежали маленькие, но четко различимые долины, озера, блестящий язык ледника, зеленые пятна лесов. Побарахтавшись, конь Роканнона сложил крылья и камнем понесся вниз; Яхан закричал от ужаса, а Роканнон зажмурился и ухватился покрепче за уздечку.

Несколько судорожных взмахов, и крылья снова начали размеренно вздыматься и опускаться: падение замедлилось, превратилось в обычный спуск, и вдруг все кончилось. Дрожащий конь растянулся на каменистом склоне долины. Рядом пытался улечься серый конь Могиена, а сам Могиен спрыгнул с него и выкрикнул, смеясь:

— Мы перебрались, мы сделали это!

Он подошел ближе; его темное лицо оживилось и сияло от восторга.

— Роханан, теперь эти горы по обе стороны от перевала присоединились к моим владениям!.. На ночь останемся прямо здесь. Завтра кони смогут поохотиться внизу, где растут деревья, а мы пойдем туда пешком. Вставай, Яхан.

Яхан скорчился в заднем седле и не мог даже пошевелиться. Могиен снял его с седла и уложил в затишье, под выступом большого валуна: дул пронизывающий холодный ветер, и хотя заходившее солнце светило вовсю, тепла здесь от него было едва ли больше, чем от Большой Звезды — крупинки хрусталя, блестевшей в небе на юго-западе. Пока Роканнон расседлывал крылатых коней, ангья, повелитель, старался помочь слуге, Среднему, делая все, что можно, чтобы его согреть. Но развести костер здесь было не из чего — деревья начинали расти гораздо ниже. Тогда Роканнон снял гермокостюм и, не обращая внимания на слабые и испуганные возражения юноши, заставил Яхана надеть его; сам он закутался в шкуры. Крылатые кони и люди сбились в тесную кучу, чтобы сохранить тепло, разделив перед этим остатки воды и последние сухари фииа. Снизу незаметно подползла ночь. Наступившая темнота словно вытряхнула на небо звезды, а две самые яркие луны засияли буквально на расстоянии вытянутой руки.