Слово для «леса» и «мира» одно

Крепко спавший Роканнон проснулся в середине ночи. Вокруг — только тишина, мертвящий холод и свет звезд. Разбудивший его Яхан что-то испуганно зашептал, тыкая вверх трясущейся рукой. Роканнон посмотрел туда, куда он показывал, и увидел, что на валуне, у которого они лежали, загородив собою звездное небо, застыла черная тень.

Как и та тень, которую он и Яхан видели на равнине, далеко к северу отсюда, она была большой и странно неуловимой. В этот момент сквозь нее начали едва заметно просвечивать звезды, разгораясь все ярче и ярче, а потом тени не стало, остался только прозрачный ночной воздух. Слева от того места, где только что стояла темная фигура, слабо мерцала убывающая Хелики.

— Это просто игра лунного света, Яхан, — прошептал Роканнон. — Ложись спать, ты болен, у тебя жар.

— Нет, — раздался рядом с ними спокойный голос Могиена. — Это не игра, Роханан. Это моя смерть.

Дрожа от озноба, Яхан снова сел.

— Нет, Повелитель! Не твоя, этого не может быть! Я видел ее еще раньше, на равнине, с Ольхором, когда тебя не было с нами!

Призвав на помощь остатки здравого смысла, обрывки научных знаний и воспоминания о цивилизации, Роканнон постарался придать своему голосу побольше убедительности:

— Все это ерунда.

Могиен не обратил на это никакого внимания.

— Я видел ее сначала на равнине, где она искала меня. А потом еще два раза среди холмов, когда мы искали перевал. Чья же это смерть, если не моя? Твоя, Яхан? Ты что, повелитель? Ангья? А где твой второй меч?

Сбитый с толку больной Яхан попытался что-то возразить, но Могиен не стал его слушать.

— Это не смерть Роханана, потому что он еще не завершил своего пути. Человек может умереть повсюду, но свою смерть, поджидающую именно его, повелитель встречает только в своих владениях. Она ждет его в месте, которое ему принадлежит, и неважно, что это за место: поле сражения, зал или конец дороги. Этот край — мой. С этих гор пришел мой народ, а теперь я вернулся обратно. Мой второй меч сломался в бою. Но слушай, смерть: я Могиен, наследник Халлана, — теперь ты узнала меня?

Над скалами, как и раньше, дул леденящий ветер. Вокруг чернели каменные глыбы, а вверху мерцали звезды. Один из крылатых коней завозился и заворчал.

— Успокойся, — сказал Роканнон Могиену. — Все это глупости. Успокойся и спи…

Сам он после всего этого спал плохо и каждый раз, когда просыпался, видел перед собой спокойного и собранного Могиена, который сидел, прислонившись к крутому боку своего коня, и вглядывался в ночной мрак.

Утром они отпустили крылатых коней охотиться в лежащие ниже леса и начали спускаться сами. Они все еще были очень высоко, гораздо выше верхней границы лесов, но, пока держалась хорошая погода, им ничего не угрожало. Спуск был не очень сложным, но не прошло, однако, и часа, как они поняли, что Яхан, который очень замерз и устал во время полета, дальше идти не в силах. Он с трудом переставлял ноги, а лазать по скалам на крутых участках не мог совсем. Если бы он отдохнул под защитой гермокостюма Роканнона еще хоть день, то вполне возможно, что его силы восстановились бы и он смог бы идти дальше; но в этом случае им придется провести здесь еще одну ночь — без огня, без крыши над головой, а главное — без еды. Могиен сразу понял, чем все это грозит, и предложил Роканнону побыть пока с Яханом, благо место, на котором они остановились, было укрыто от ветра и освещено солнцем, а сам отправился искать дорогу полегче, где они с Роканноном могли бы нести Яхана вниз, или на худой конец укрытие, которое защитило бы их от снега.

После того, как он ушел, Яхан, находившийся в полузабытьи, попросил воды. Их фляга была пуста. Роканнон сказал юноше, чтобы тот лежал спокойно, а сам стал карабкаться вверх по каменистому откосу, к площадке, которая пряталась в тени огромной глыбы, метрах в пятнадцати над ними: он разглядел там блеск снега. Подъем оказался гораздо труднее, чем он предполагал, и, добравшись, наконец, до площадки, он долго там лежал, хватая ртом чистый разреженный воздух и дожидаясь, пока не успокоится бешено стучащее сердце.

Когда Роканнон услышал какой-то шум, то подумал сначала, что это все еще звенит у него в ушах, но тут же обнаружил прямо под рукой бегущую струйку воды и сразу приподнял голову. Крохотный ручеек, над которым клубился пар, огибал сугроб из слежавшегося и потемневшего снега. Он поискал взглядом исток ручья и увидел под нависающей скалой темный провал — пещеру. Лучше пещеры убежища не придумаешь, подсказал ему рассудок, но эта здравая мысль почти сразу же отошла на задний план под напором совершенно необъяснимого панического страха. Роканнон застыл на месте, охваченный таким ужасом, какого никогда прежде не испытывал.

Его окружали серые камни, освещенные негреющими солнечными лучами. Скала загораживала от него высившиеся в отдалении горные вершины, а уходившие на юг земли прятались под толстым слоем облаков. На этой голой и серой крыше мира не было никого и ничего: только он сам и еще чернеющее отверстие между каменными глыбами.