Слово и части речи

В европейской традиции морфологическое слово в любом варианте ближе всего к обычному пониманию слова (в других традициях все может быть и по-иному). Это особенно видно в отношении наиболее типичных служебных слов, которые не являются словами ни в одном из смыслов, рассмотренных выше. Поскольку во флективных языках Европы, особенно в синтетических языках, наблюдается тенденция к существованию лишь полярных классов служебных элементов, то нерасчлененное понятие словоформы оказывается по своим границам наиболее точным аналогом слова. Но, с другой стороны, заметна «второстепенность» словоформ в любом смысле: это некоторые определенным образом организованные последовательности морфем, причем их особенности чисто формальны, прямо не связаны с семантикой. Обнаруживается противоречие между важностью для лингвистики понятия слова, основанного (например, в европейской традиции) более всего на морфологических критериях, и данной второстепенностью. К этому противоречию я вернусь в разделе 1.11.

Некоторые лингвисты считают понятие, соответствующее словоформе, не универсальным. Например, немецкий лингвист Ю. Брошарт, сопоставляя латинский язык и полинезийский язык тонга, приходит к выводу о том, что в первом словоформы есть, а во втором нет (притом, что в нем есть служебные элементы) [Broschart 1997: 130]. По сути это доведенная до логического завершения точка зрения Ш. Балли. А американский лингвист – генеративист М. Бейкер считает, что обычно в языках синтаксическую позицию занимают корни, но в языках с богатым словоизменением ее могут занимать целые слова (явно понимаемые как словоформы) [Baker 2004: 295]. То есть, согласно М. Бейкеру, лишь для языков вроде латинского или русского невозможно обойтись без введения в описание слов. Тем самым слову отводится роль второстепенной единицы, типологической особенности отдельных языков (см. также 1.6).

Следует подробнее рассмотреть и явление группового оформления. Во многих языках мира, прежде всего в агглютинативных, грамматический элемент может обслуживать не одну синтаксему, а сразу несколько (сочиненных или подчиненных одна другой); при этом они не повторяются и употребляются один раз. Они отличаются от обычных аффиксов, которые оформляют лишь «свою» синтаксему, а в случае сочинения повторяются в каждом из сочиненных членов предложения. Некоторые лингвисты именно это различие считают определяющим при выделении слов, называя элементы первого типа частицами, а элементы второго типа – аффиксами. Так делал Б. А. Успенский [Успенский 1965: 98–100], сходную точку зрения с дополнением другими критериями предлагал С. Е. Яхонтов [Яхонтов 1982: 29–31]. Данное членение дихотомично и не допускает градаций.

Это членение грамматических единиц, безусловно, также важно. Существует корреляция между аффиксами, по Б. А. Успенскому, и аффиксами в традиционном смысле; между частицами, по Б. А. Успенскому, и формантами вместе со служебными словами. Оно, однако, менее соответствует традиции. Сам Б. А. Успенский отметил, что если исходить из данного критерия, то предлог в русском литературном языке – частица, поскольку один предлог может оформлять любое число однородных членов, но предлог в некоторых севернорусских диалектах – аффикс, так как он обязательно повторяется при каждом из них [Успенский 1965: 103–104]. Однако по всем другим свойствам предлоги там и там сходны. С другой стороны, бывают случаи группового оформления флексий: в японском языке показатели пассива, каузатива в глаголе – безусловные флексии в указанном выше смысле, но могут не повторяться при однородных членах [Шаляпина 1980], то же относится и к показателю адрессива (этикета к собеседнику) [Алпатов 1973: 28]. По данному критерию может быть выделена еще одна единица анализа, количество которых, таким образом, может все более увеличиваться.

В целом же морфологических признаков, по которым могут быть выделены слова, много, а критерии для выделения слов на их основе противоречат друг другу, что убедительно показано в статье [Haspelmath 2011]. Трудно разграничить отдельные слова, клитики и аффиксы так, чтобы удовлетворить всех [Rankin et al. 2003: 195]. «И с грамматической точки зрения целостность и единство слова оказываются в значительной степени иллюзорными» [Виноградов 1975 [1944]: 35].

1.4.5. Лексические слова (лексема и вокабула)

Все рассмотренные выше единицы не являются непосредственно семантическими. В то же время традиционно слово понимается, прежде всего, как номинативная единица, обладающая значением и отличающаяся в этом плане от других значимых единиц языка: такое его понимание лежит в основе многовековой европейской лексикографической традиции. Оно при всей его неопределенности не может быть просто отвергнуто, и скептицизм в отношении такого понимания слова, свойственный, например, О. Есперсену [Есперсен 1958 [1924]: 28], вряд ли оправдан.