Слово о полку Игореве

В

от как двое храбрых Святославичей,Игорь и Всеволод,
неправду пробудили,
а было усыпил её
отец их Святослав –
грозный, великий, Киевский!

Распрю в трепет вверг грозой –

харалужными мечами
да могучими полками
наступил на Поле Половецкое,
притоптал холмы и овраги,
замутил озёра и реки,
иссушил потоки и болота.

А потом и Кобякá

от лукоморья – в облака
исторг, как вихрь,
из строя железных полков половецких,
и в Киеве Кобяк упал сам не свой
в гриднице Святославовой.

Тут немцы и венецийцы,

морáва и греки,
славу Святославу пели,
князя Игоря кáяли,
дескать, русское обилье
утопил он на дне
реки половецкой Каялы,
завалив ее русским золотом.
Тут-то князь и пересел
из седла златого –
в невольничье седло.
Городские приуныли забрáла.
Веселье увяло.

М

утный сон приснился Святославув Киеве на горах:

– Всю ночь, – говорит –

обряжали меня
чёрной паполόмой
на тѝсовой кровати,
чéрпали мне синее вино,
с зельем оно перемешено.
Из худых колчáнов
толковѝнов поганых
крупным жемчугом лоно посыпáли,
всё-то меня ублажали...

А где был князёк – там прореха.

Уже терем златоверхий мой без верха!

И всю ночь кричали серые вόроны

На лугах плеснéсских за гόродом...
А как тронулись сани смертные –
Тут и сами дебри Кисáнские
поскакали к синему морю!..

И

бояре князю сказали:– Полонила, князь, твой разум кручина!
То с престола отцова высокого
слетели два сόкола
Тмуторокань добыть,
либо Дону шлемами испить.
Тем соколикам крылышки подрéзали
саблями половецкими,
а самих опутали
железными путами.

Было в третий день темно,

ибо два солнца померкли,
два багряных столпа погасли,
а младые месяцы
уже и не светятся,
тьмою заволоклись...

На реке на Каяле

тьма свет одолела,
половцы рыщут
в Русской земле,
точно выводок пáрдусов.

...закатились зá море

Олег и Святослав,
силу великую хѝновам придав!

Уже напала хула на хвалу,

уже насело насилье на волю,
уже накинулся Див на землю.

Тут и готские красны-дéвицы

перед синим морем распелися,
русским золотом позванивая,
время Бýсово нахваливая,
лелеют месть за хана Шарукáна,
а нам, дружине, ужé не вéсело.

ШЕСТАЯ ПЕСНЬ