Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия

То что «снаряды» этой катапульты названы «бременами» (отметим их полное соответствие современным диал. бремя и беремя – «ноша», «тяжесть»), т. е. общим, не конкретизированным понятием, указывает, что предметы, выстреливаемые князем Галицким, явно не ограничивались одними только «каменьями».

Слово беремя, «ноша», имеет во всех индоевропейских языках полные аналогии как по значению, так и по произношению. «В данном производном сохранено древнее значение «нести», – отмечал в своем словаре М. Фасмер. Действительно, индоевропейское bero означает «несу», и именно этот древний корень составляет вторую часть слова олеберы.

Исходя из снарядов, «бремен», наша катапульта, как «несущая бремены», могла бы условно называться «бремебера» («нести» и «метать» иногда одно и то же; ср. др.-инд.: kcepa – «перенесение, перемещение, а также «швыряние», а kcepani – уже «праща» и «катапульта».) Однако мы имеем дело не с абстрактными «бременами», а с конкретным снарядом, называющимся ол или ола.

О том, что русские книжники порою заимствовали терминологию «немцев и венедицей» (включая и латинскую), можно судить по новгородской «Повести о взятии Царьграда фрязями» (1204), в которой штурмовые лестницы названы «скалы» (от лат. sсаlа). Упомянуты в этой повести тарасы (из итал. террасы), описаны и катапульты, метавшие через стены «бочки накладени смолы», которыми крестоносцы, «лучины зажегше», «пожегоша град». Нельзя ли предположить, что в слове ол или ола скрыто нечто похожее на эти «бочки», т. е. боевые зажигательные сосуды? Проверим справедливость такого предположения по западноевропейским источникам.

В 1078 году Адам Бременский, описывая славянский город Волин на Балтике, особо отметил, что в нем «имеются и вулкановые сосуды, которые местные жители называют греческим огнем».

Генрих Латвийский, повествуя об осаде в 1223 году русского гарнизона города Юрьева (Тарту), писал, что немцы «бросали в замок из патереллов железо с огнем и огненные горшки» и что русские отвечали им тем же.

«Вулкановые сосуды» и «огненные горшки» переданы в латинском тексте как olli vulcani и olli igneas. Oll и olla означают «горшок, сосуд, бочка» (ср. совр. румын, ol и молд. oalä, – «горшок»). Примечательно, что и упомянутая немецкая palerella является уменьшительной формой к латин. patera – «сосуд». Катапульта-олебера названа здесь либо реально существовавшим синонимом русского «пракъ», либо, что скорее, авторским неологизмом, буквально означавшим «несущая сосуды», «горшкомет» или «бочкомет». Образование подобных неологизмов весьма характерно для Средневековья. Достаточно сравнить олеберу с древнеиндийским поэтическим заменителем для слова «лук» – isvasa (букв. «мечущий стрелы»). Рассмотренное нами орудие соответствует античному онагру (букв. «дикий осел»), который применялся для бросания сосудов с зажигательной смесью. Образно говоря, это был прапрадедушка современного миномета.

Ольберы, исходя из изложенного, следует переводить как «огневые катапульты» или «онагры»[326].

Опять же, если автор «Слова», живший в XVIII веке, написал вместо «онагры» «ольберы», то в поисках этой замены он должен был идти обратным путем, то есть противоположным тому, который прошел В. П. Тимофеев, опираясь на великолепное владение десятками иностранных языков. Спрашивается, зачем это ему нужно было делать, если он не собирался утаивать свое произведение, адресовавшееся высшему обществу России в преддверии войны с Турцией? Не находит ли читатель, что сняв «кипчакские одежды» с этих загадочных этнонимов и переодев их в древнерусские, иранские и где-то современные славянские одежды, В. П. Тимофеев не ответил на главный вопрос: а зачем нашему Анониму потребовался весь этот маскарад по «затемнению» отдельных фрагментов своего же произведения? В заключение своего исследования одного из самых загадочных «темных мест» он пишет:

«Таким образом, выявленные в перечне коловоротные самострелы (топчакы), камнеметы (татраны) и онагры (ольберы) входили в тот самый парк «крепостных самострелов и рычажно-пращевых устройств», который, по свидетельству А. Н. Кирпичникова, уже в середине XII века «сопровождал войско даже во время форсированных многокилометровых маршей». Нет никакого сомнения в том, что войско Чернигова располагало таким парком. Кстати, имея узловые детали, совсем не обязательно было везти за собою всю эту громоздкую технику: при необходимости ее быстро строили из подручных материалов. Об этом можно судить по описанию вышеупомянутой немецкой осады Юрьева:

«Поля покрылись шатрами, началась осада замка. Стали строить малые осадные машины и патереллы, наготовили множество военных орудий, подняли крепкую осадную башню…».