Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия

Следует отметить, что исследователи «Слова» более поздних времен фактически не обращали внимания на этот нюанс и безоговорочно поверили столь странному объяснению факта приобретения Мусиным-Пушкиным рукописи «Слова». Считалось, что и сам граф не безгрешен, поскольку широко пользовался своим положением обер-прокурора и не всегда возвращал рукописи, присланные для снятия копий. К тому же он путался в своих версиях, менял их, что также не способствовало созданию ему имиджа безупречно честного человека. Так, часто приводится следующий пример, не способствующий повышению такого имиджа.

В своих автобиографических записках он сообщал, что однажды купил у книгопродавца Сопикова бумаги комиссара Крекшина и в них случайно обнаружил знаменитую Лаврентьевскую летопись. Затем он написал Калайдовичу, что купил ее во Владимире. А еще через некоторое время обнаружилось, что обе эти версии ложные, поскольку Лаврентьевская летопись поступила в Синод для снятия с нее копии из Софийского собора в Новгороде, но обратно туда не вернулась, о чем пошла жалоба в С.-Петербург.

Все это так. Пользуясь безграничным доверием императрицы, граф позволял себе подобные вольности, но это вопрос к его личной совести, однако зачем клеветать на благородного человека? Ответ на этот вопрос может быть только один: за этой, казалось бы, невинной клеветой скрывается некая тайна в процедуре не совсем честного приобретения протографа «Слова» неким лицом духовного сана, который мог «отпустить» этот грех бывшему обер-прокурору Синода. Стало быть, в нечестной процедуре приобретения рукописи «Слова» задействовано высокопоставленное духовное лицо. Г. Н. Моисеева тщательно изучила сохранившиеся описи имущества Спасо-Ярославского монастыря, коих осталось пять из шести, составленных по различным поводам в течение столетия (1691—1788 годы), и в двух последних за 1787 и 1788 годы обнаружила некоторые пометы, которые помогли пролить свет на указанную тайну.

Опись за 1787 год составлена после указа Екатерины II от 3 июля 1887 года о преобразовании Спасо-Ярославского монастыря в Архиерейский дом и во исполнение этого указа.

Имущество монастыря по описи 1787 года Иоиль сдавал архиепископу Ростовскому и Ярославскому Арсению. В конце описи числятся рукописные книги. Причем за десять лет их число увеличилось: Иоиль к книгам относился бережно и доставал их для монастыря.

Итак, в 1787 году в монастырь приехал архиепископ, и Иоиль показал ему библиотеку и рукописи.

Известно, что Арсений был хорошим знакомым Мусина-Пушкина, который имел поместье в Ярославской губернии.

Визит архиепископа в монастырь навел исследователей на определенные рассуждения. Они были подкреплены пометками на описи. Так, на листе 59 против № 247 «Часослов писаной на баргамине» проведена черта и на поле – почти полностью стертая запись; такая же стертая запись имелась на листе 59 против номера 272 «Псалтырь на баргамине». Две стертых записи обнаружены на листе 60 против № 279 «Аввы Дорофея» и против № 285 – «Хронограф в десть», то есть тот самый Хронограф, в самом конце которого была подшита рукопись «Слова о полку Игореве».

Писец, который отмечал крестиками слева от цифр имеющиеся в наличии книги (крестиков нет около № 247, 272, 279) и делал приписки справа, ошибся строкою и первоначально оставил без крестика № 286 «Книга певчая праздники в переплете в десть» и написал на поле «Отданъ». Затем он густо зачеркнул это слово и написал его строкою выше против № 285 «Хронограф в десть».

Так как зачеркнутое слово посредством оптико-фотографического исследования, проведенного Д. П. Эрастовым, хорошо читается – «Отданъ» – и стертые записи (имеющие элементы начертаний выносного «т» и конечного «ъ») полностью совпадают с зачерненной припиской, становится ясным, что при всех четырех отсутствующих рукописях против прочерка, ведущему к правому полю, было отмечено: «Отданъ»[375].

Опись заканчивается подписями архимандрита Иоиля и лиц, принявших от него монастырское имущество. Вышеуказанные пометки означают, что в момент составления описи или даже раньше четыре рукописи были кем-то изъяты из библиотеки. Можно предположить, что архиепископ Арсений обратил на них внимание и сказал старцу, что берет их на время. Иоиль ничего не посмел возразить.

Арсений уехал, увезя рукописи с собой. Но тут случилась новая напасть. В том же 1787 году Екатерина разослала по всем упраздненным монастырям указ сделать опись казенного имущества. Значит, надо снова все проверять. И отвечает за это Иоиль – больше никого в бывшем монастыре не осталось. Требуемая опись была отправлена в Петербург только через год. Может быть, Иоиля мучили болезни, но вернее – беспокоила судьба отданных рукописей, и он пытался их вернуть.

И вот тут, без сомнения, он получил весьма строгое указание от архиепископа: скрыть правду.

И на свет появляется новая опись, обнаруженная в архиве в 1960 году. Эта опись все разъясняет и позволяет понять драму, разыгравшуюся в упраздненном монастыре.