Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера

Потом приезжала Светлана с Леной. Я её лечить не стала, отказали лечить её, и всю правду ей выговорила, всё признала, что так. У неё загривок болит. А мне говорят: она весь груз на себя взвалила, дочь лишила здоровья, отняла у неё любовь, женственность. А получилось так, что, когда у Лены появилась менструация, то она, мать, постирала это всё у неё, не дала ей самой сделать и не осуждать, как она это сделала. У неё это было, мне кажут цифры 1 и 2, я говорю: в 12 лет, а мать говорит: Светлане 10 лет и 2 месяца. Ведь она ещё была ребёнок. Она плачет и так говорит, если б я это знала. Из-за этого детей у неё не будет, но сказать я ей не сказала этого. Люда, ты тоже мать, и не сделай так, как Светлана! А Лене – почему болеет она – то картинку нарисовала им: был выпускной вечер, 10 класс. Она – в светлом платье. Но оно не такое, как у всех, у неё одной – такое, и покрой какой сказала им, всё признали: «Да, она одна была в таком платье». И вот всё сказала, что сделать, а платье то уже Вере Володиной отдано. Идите, обратно берите. Тебе, говорю, под мышками будет давить. Поставишь и наденешь наверх его пальто и пойдёшь в церковь в такой же день, когда был выпускной. Вспомнить должна. И ещё ей дала одно поручение для неё же. А назавтра докопали картошку, я лодок[39] из голбца положила на огород и говорю: «Ну, слава Богу, закончили». И наступила на что-то, а голос мне: «Возьми это: я положил тебе. Это звёздный камень яхонт». Я и говорю: «Какой-то известняк, вроде как». – «Нет, – говорит, – это вы, земляне, не видите ничего, вы – слепые. Возьми – пригодится». – «На что он мне?» – «А меня, – говорит, – отдаёшь, а мне от тебя уходить не хочется. Вот это – память обо мне. Возьмёшь с молитвой в руки – и проси, что я скажу». Положила я его в головы, под подушку, и боюсь, дед увидит под подушкой, скажет: всё бабка помешалась, убить камнем меня, наверное, хочет, так что повезут меня в дурдом в Архангельск. Дак, вы уж заберите меня. Мы со Светланой да Леной смеялись. Они говорят: «Положи к иконе». А я: «Нет, тут должен лежать». Сказал, что тот, кто дал мне, зовут Зилат. Родина его – река Евфрат. Писать много не буду, некогда. Это очень интересно – что было дальше и продолжается по сей день.

И ещё. Приходила ко мне Павла, Анны Гулиной сестра, соседка. Вот, говорит: «Дочь у меня в Архангельске всё болеет, и не знают врачи, что и лечить». А лечить я её не буду, но сказать – сказала Павле. «Ты, – говорю, – её родила вне брака, в общем, нагуляла. А бабка хитрая была, чтоб девке, т. е. Павле не обернулось ещё раз родить, она младенца в решето положила и взвесила на безмене. Вот, говорю, сколько бабка навесила, столько и годков она жить должна». – Павла говорит: «5 фунтов навешала». Вот, говорю: «50 лет – будет самое страшное для неё, спасти сможет только мать: твой грех». Ну, и как сделать, сказала ей. «А что, – говорю, – из решета крошится – негодное всё». Дак ей-то, что в решете была, у неё плод будет. А у детей её, что из решета высеваются, не будет детей, и они не будут любимы; на них не будут на девок обращать внимания ребята, – а их 2 у неё, у дочери Павлы. «Но уж этого помочь не могу», – сказала ей. То интересно, с чего я знала, что решето и бабка. А Павла говорит: «Всё так и было».

Ещё из Киева фото пришли, тоже интересно. Из Ленинграда, это от тебя узнали, у неё – рак грудей обеих внутри. Тоже интересно, она – гулька хорошая, и вот по 3 года должна ездить ко мне. Пока я дурь эту из неё не выведу, здорова не будет. Интересно, тоже призналась, что такая.

Насчёт Тани – она получила болезнь, когда у неё был 1 ребёнок. И тот – как будто с бабкой в это время, местность как сельская, как наша Кулига, центральная усадьба совхоза, строений много… У неё болезнь летучий ревматизм. Она испугалась пожара, но дом тот не сгорел. Она видела проводку от включателя или как, когда вытащили из розетки вроде или как, то было на проводе так: болтается только это и дым. Спроси, было ли это? Её не вылечит никто, кроме меня».

* * *

«Здравствуйте, Саша, Люда и Катенька. Вот собралась вам написать. У нас всё по-прежнему. А я работаю усердно. Письма идут, спрашивают, просят ответить. Вот и не знаю, а просьбы все выполняю.