Слово о войне Армянской

И пока все эти обвинения против него нагромождались в течение столь многих дней, выступили и его сородичи, которые еще прежде были его обвинителями перед царем, и начали по порядку показывать и выявлять, что подружился он с хоном Хераном, в согласии с царем Баласакана, в то время как этот Херан истребил в Алвании персидские войска и в нападении своем достиг страны Греческой, и много пленных и добычи увел от ромеев, от армян, от иверов и от алванов, так что сам царь постиг эти замыслы и казнил царя Баласакана. В то время Васак был марзпаном Армении и оказался причастным к замыслам царских врагов. Так показывали и выявляли его сородичи, потому что они знали хорошо и были [глубоко] осведомлены о его злых замыслах. Все это они раскрывали и выявляли перед царем, наряду с другими, еще более многочисленными вероломствами его: как обманно вел он свою жизнь, не только в отношении друзей, но и в отношении самого царя.

Тогда хазарапепг дал приказ и говорит: «Приведите сюда также из тех кандальников, которые находятся там, в тюрьме!» Освободили от оков и привели из числа тех блаженных Сахака, епископа Рштуника, святого Йовсэпа и иерея Левонда.

И когда перед ними упали [словесные] покровы [обвинительной] речи на судилище[108], дал ответ епископ Сахак и говорит: «Те, что явно отступились от истинного Бога, не ведают, что творят и что говорят, ибо помыслы их впотьмах! Господ своих они почитают со лживыми оговорками, а со своими товарищами приносят обманные обеты. Они ловушки сатаны, ибо именно через них он осуществляет свою волю во всей ее горечи, как это видно и по этому самому Васаку. Ведь пока он слыл за христианина, он мнил внешне прикрыть и скрыть все свое злодейство в отношении вашего неосведомленного управления и все свое коварство прикрывал христианством. Отсюда и вы сами вообразили [невероятное], чрезвычайно возвысили его, больше, чем он был того достоин. Вы ему доверили страну Иверию[109] — спросите в этой стране, остались ли они им довольны? Вы признали его тэрство над Сюником — послушайте его же сородичей, что они рассказывают о нем. Вы сделали его марзпаном Армении;

то, что с великим трудом приобрели ваши предки, — он в один год [уничтожил], погубив всю страну. Разве вы не заметили, как только спало с него честное имя Божье, которое он носил обманно, обнажилось все его злодейство. Ибо если он оказался лживым пред своим Богом, то пред кем же из этих смертных окажется правдивым?!

Разве не слышали вы и прежде все обвинения против него, которые ныне стали явными? Но вы сами прекрасно знаете, ради чего вы его покрывали. Мне так кажется, что он ублажал вас пустой надеждой. Но ни вы, ни он, ни те, что придут [в жизнь] после вас, не смогут увидеть в нас подобное. К чему нас спрашивать? Так вот, поступайте с ним, как вам угодно!»

Удивился великий хазарапет его суждениям и мысленно исследовал все слова обвинения на судилище. Потому что он понял, что тот муж был обвинен воистину в соответствии с недостойными его деяниями. Вошел он и доложил двору о всех речах, произнесенных на судилище. И когда услышал царь и уточнил у хазарапета виновность этого мужа, то очень разгневался и был глубоко уязвлен. Тем не менее он пожелал долготерпеливо довести его до выставления на великий позор. Двенадцать дней он оставался в молчании, пока следствие по обвинению не пришло к концу.

И вот, в один из торжественных дней повелел он пригласить на ужин всех видных и знатных. Пригласили и отступника, и он, согласно древнему порядку и обычаю дворцовому, надел парадную одежду, полученную от царя. Наложил он и почетную повязку [на волосы], а сверху возложил золотую тиару. И кованый, золотой пояс, выложенный жемчугами и драгоценными камнями, надел вокруг стана. И в уши [вдел] серьги, и ожерелье надел на шею, и соболей на плечи, и, [так] возложив на себя все положенные знаки благородства, отправился во дворец. Среди множества толпы он выглядел самым нарядным и примечательным.

А нахараров, которые добровольно явились из Армении, сами себя предав испытаниям, и святых, которые прежде них прибыли, — всех держали в оковах при царском дворе. Когда увидели его, украшенного и наряженного, с большой свитой направлявшегося во дворец, стали про себя насмехаться и говорить: «О безумный купец, ты отдал бессмертную и непреходящую почесть и купил эту, преходящую, но и ее ты потеряешь в ближайшие дни!»